Джон Харт - Вниз по реке

– Скай [43] Скай (sky) – небо, небушко ( англ. ). Так называть детей могли разве что хиппи, в то время как Грейс (изящество, грация, милосердие) – имя очень распространенное. .

– Господи…

– Она хотела, чтобы я забрал ребенка, но у меня уже была новая семья. – Отец на секунду примолк. – Я уже потерял одну жену. И не хотел потерять другую. Но она была моей дочерью…

– И ты подкупил Долфа, чтобы он ее вырастил. Ты подарил ему двести акров, чтобы скрыть свой секрет.

– Это было не так.

– Не надо только…

– Земля была для того, чтобы Грейс могла ее унаследовать! Она это заслуживала. Она-то ни в чем не была виновата. Что же до Долфа, то он был одинок. Он сам хотел этого.

– Чушь собачья!

– Нет, правда. Жена бросила его много лет назад. Он никогда не видел свою собственную дочь. Грейс сделала для него много хорошего.

– Даже хотя все это было ложью с начала и до конца.

– Ему тогда было очень паршиво, сынок. Всем нам было паршиво после смерти твоей матери.

– Грейс знает?

– Пока нет.

– А где Дженис? – спросил я.

– Она уже в курсе, сынок. Я рассказал ей. Нет нужды ее во все это втягивать.

– Я хочу увидеться с ней.

– Ты хочешь причинить мне боль. Я понимаю.

– Ты тут ни при чем. Мы с этим закончили. Это нечто совершенно другое.

– Что ты имеешь в виду?

– Приведи сюда Дженис, – потребовал я. – Тогда и поговорим.

Новая боль разлилась по его лицу.

– Вчера вечером я убил ее дочь! Она на таблетках, а даже если б и не была, я сомневаюсь, что она готова разговаривать с любым из нас. Ей совсем плохо.

– Мне нужно, чтобы она была здесь.

– Господи, да зачем? Ни в чем этом нет ее вины.

Я ощутил оторванность от его страданий.

– Передай ей, что мне хотелось бы поговорить про Флориду.

– Это какая-то бессмыслица…

– Просто передай.

Еще через час явился Грэнтэм, и я дал ему показания. Он все выпытывал подробности стрельбы, и я сказал ему, что у моего отца не было выбора. Это не была попытка оказать любезность старику, просто обычная правда.

Грейс или Мириам.

Жесткий, жестокий выбор.

Ему также хотелось поподробней поговорить про смерть Зебьюлона Фэйта. Хотелось знать, почему я держал ружье в багажнике своей машины. Но это была территория другого округа. Даже не то дело, которое он вел. Я попросил его оставить меня в покое, и у Грэнтэма не было иного выбора, кроме как выполнить мою просьбу. Я не был убийцей Дэнни. Равно как и Зебьюлона Фэйта. Теперь он это знал.

Когда детектив ушел, я подумал, что после всего испытанного заслужил наконец морфина – права нажать на кнопку перед тем, как сделать то, что должен был сделать. Боль стала такой мучительной, что временами меня просто трясло. Я уже почти загибался, но тут позвонила Робин, и звук ее голоса здорово помог.

– Прошло уже больше трех часов, – напомнила она.

– Терпение, – сказал я ей, пытаясь пожелать это самому себе.

Они появились два часа спустя.

Мой отец. И моя мачеха.

Она выглядела еще хуже, чем он, если такое вообще возможно. Ее веки набрякли; входя, Дженис одной рукой схватилась за воздух, словно увидев в нем какую-то опору, которую остальные не видели. Неровно нанесенная губная помада, волосы в полном беспорядке… Выглядело это так, будто отец вытащил ее прямо из постели. Но когда она села и повернулась ко мне лицом, я увидел в ней страх и понял тогда, что был прав.

– Закрой дверь, – приказал я своему отцу.

Он закрыл ее и сел. Я посмотрел Дженис прямо в глаза. Хотел набраться злости, и какая-то часть меня действительно разозлилась. Остальная часть, однако, была охвачена беспросветной тоской.

Первым делом она была матерью, и у нее были свои причины.

– Давай поговорим про ту ночь, когда убили Грея Уилсона.

Дженис начала было подниматься, но тут же остановилась. Опустилась обратно на стул.

– Я не понимаю…

– Это ведь Мириам была тогда вся в его крови… Она принесла ее в дом после того, как убила его. Вот почему ты сказала, что это был я. Вот почему ты дала против меня показания. Чтобы защитить Мириам.

– Что? – Ее глаза стали широкими и белыми. Пальцы когтями впились в ткань юбки.

– Если б ты сказала, что это кто-то еще, а копы нашли бы кровь в доме, тогда эта твоя версия сразу развалилась бы. Это не мог быть какой-то посторонний. Это мог быть только тот, кто имел доступ в дом. Наверх, прежде всего. Это не мог быть Джейми или мой отец. Это мог быть только я. Я был единственным человеком, с которым ты не была близка.