Ирса Сигурдардоттир - Расплата

– Понятно. – Фрейя вернулась к профилю Йоуна Йоунссона. Статью сканировали, и фотография была не самого лучшего качества, но выражение лица читалось однозначно. На ум пришло слово гнусное . Отвратительно, омерзительно гнусное. Она оторвала взгляд от экрана и попыталась сосредоточиться на разговоре. – Значит, дальше не пойдет?

– Нет. По крайней мере, пока. Когда все утихнет, я с тобой свяжусь. Если ты, конечно, не против. – Хюльдар помолчал, потом нерешительно продолжил: – Вообще-то, я хотел спросить… Ты не занята в выход… – Он не договорил.

– Позвони, если дело откроют заново. И… пока. – Фрейя дала отбой раньше, чем он успел предпринять еще одну попытку пригласить ее встретиться. Погулять она пойдет, но не с ним.

Нет. Определенно нет, сказала себе Фрейя, как отрезала. И, чтобы не чувствовать себя виноватой перед ним, вернулась к интервью. Полиция посчитала дело с письмом Трёстюра второстепенным, но у нее было другое мнение. Возможно, чтение интервью разбудит уснувший мозг, и она сможет завершить ежегодный отчет…

Вчитываясь в текст, Фрейя все яснее вспоминала те давние события. Вспоминала с гримасой отвращения. Йоун Йоунссон вовсе не чувствовал себя виноватым в случившемся. Снова и снова он повторял, что был алкоголиком, и предупреждал читателей об опасностях пьянства. Фрейя покачала головой. Алкоголь – не самый полезный продукт, но он не делает из людей сексуальных насильников, тем более педофилов. Хотя из сказанного Йоуном вытекало, что именно спиртное сыграло роль решающего фактора: оно толкнуло его на преступление, лишило его самоконтроля. Никогда раньше он не совершал ничего такого и никогда больше не совершит. По его собственному заявлению, он не помнил, как все случилось. Опротестовывать решение суда Йоун Йоунссон не стал, удержавшись от последнего шага. Он, несомненно, попытался бы отрицать свою ответственность, не будь улики против него настолько убедительны и неоспоримы. Сомнений тогда не возникло: биологические образцы и ДНК, взятые из вагины девочки, отпечатки его пальцев на ее горле и лице…

И вот теперь, по его словам, он проходит реабилитацию и уже обрел Бога. Мало того, он готов, после выхода из тюрьмы, поделиться своим опытом и помочь другим. Фрейю едва не стошнило. Ни слова раскаяния, ни намека на сожаление, ни одного упоминания о родителях девочки. И, разумеется, ни звука о жертве, у которой он отнял сначала невинность, а потом и жизнь. Вместо этого – разглагольствования о том, как Бог простил его и вознамерился использовать его энергию в будущем, поскольку теперь он исполняет Божью волю. Если все так, то Богу следовало бы пересмотреть свою политику прощения, приобрести побыстрее детектор лжи и отправить на костер начальника отдела кадров.

Уже закипая от гнева, Фрейя продолжала читать. Она не помнила, говорил ли Йоун Йоунссон о своей семье. Если да, то, возможно, где-то есть информация о Трёстюре. Также интересно было бы узнать, поддерживала ли контакты с ним его жена. К сожалению, либо журналист не расспрашивал его о семье, либо Йоун Йоунссон отказался говорить на эту тему.

После чтения интервью у Фрейи осталось неприятное послевкусие. Она также убедилась в трех вещах. Во-первых, Йоун Йоунссон разыгрывает из себя новообращенного. Его постоянные упоминания о Боге отдают фальшью. Конечно, он был не первым, кто скрывал свою истинную сущность за внезапным обращением в христианство. Все, что нужно, это запомнить несколько избранных высказываний и регулярно их повторять. Также будет нелишним носить с собой Библию и возводить очи го́ре, особенно в тот момент, когда лучи света пронзают облака.

Во-вторых, не вызывали доверия его проповеди в пользу трезвости. В любом случае предаваться пьянству за решеткой невозможно. У него просто не было иного выхода, как завязать. Кроме того, посещение собраний анонимных алкоголиков позволяло хоть как-то отвлечься от унылого в прочих отношениях существования в тюрьме Литла-Хрёйн, так что туда ходили даже те, у кого никогда не было проблем с алкоголем.

В-третьих, Фрейя не верила утверждениям Йоуна Йоунссона, что случай с Вакой Оррадоттир был первым и единственным, когда он уступил преступному вожделению. Сексуальное влечение к детям не возникает ни с того ни с сего в среднем возрасте. Такой человек, как Йоун Йоунссон, постоянно находившийся под воздействием алкоголя, был обязан иметь на своем счету по крайней мере еще одного ребенка. Фрейя, слишком хорошо знакомая со многими другими печальными примерами, могла с высокой долей вероятности определить, кто становился его жертвами. Тот, кто попадал под руку, то есть либо Трёстюр, либо его сестра, Сигрун. Возможно, оба. Не исключено, что именно поэтому социальные службы и вмешались в дело Трёстюра, когда ему было восемь лет. Но и это не объясняло исчезновения файлов и прочих документов. Не объясняло это и странного поведения Сольвейг, занимавшейся мальчиком. Учитывая, кто был отцом Трёстюра, Фрейя не сомневалась, что коллега помнит его. Более правдоподобным выглядело неведение директора школы, ведь мать мальчика скрыла личность его отца. Должно быть, хотела, чтобы дети смогли начать с чистого листа, оставить прошлое позади… Это объясняло бы и их частые переезды.