Ирса Сигурдардоттир - Расплата

Фрейя едва не рассмеялась. В последний раз это выражение она слышала, наверное, в школе. Продолжать разговор в таком стиле было бесполезно.

– Что случилось с Сигрун? Как ваша сестра лишилась пальцев? Нам сказали, что виноваты вы. Это так?

– Господи. Да вы здесь все тупые. И ничего не знаете. Ни хрена. Тупьё драное…

Дверь открылась, и в комнату вошел Хюльдар. Трёстюру было приказано убираться, но оставаться в городе, поскольку в ближайшее время его вызовут еще раз. Парень вскочил и ринулся к двери, по пути нарочно толкнув в плечо Хюльдара, который нахмурился, но отвечать не стал. Фрейя поймала себя на том, что сыта всем происходящим по горло. Слишком много криков и обвинений для одного дня.

– Кое-что случилось. Меня срочно вызывают. С его матерью поговорим завтра, а сейчас можешь идти.

Фрейя вышла в коридор – и мгновенно ожила, вдохнув свежего воздуха. Пробормотав под нос «до свидания», она направилась к лифту, но сделала лишь несколько шагов, когда услышала голос Хюльдара:

– Извини за сегодняшнее утро. Все пошло наперекосяк.

Она подняла руку, помахала, но не оглянулась. Похоже, сдаваться он не собирался. Но что касается ее, то между ними все закончилось, так толком и не начавшись.

В ожидании такси возле полицейского участка Фрейя снова задумалась о Трёстюре и Сигрун. Похоже, она все же ошибалась в своих предположениях. Оба категорически отрицали какое-либо насилие со стороны отца, и даже сам вопрос воспринимали как оскорбительный и возмутительный. Возможно, Йоунссон и впрямь не трогал их даже пальцем, и нападение на Ваку было единственным эпизодом такого рода. Возможно, все ее представление об этом деле основывалось на неверных посылках. И – что еще хуже, – возможно, вместе с ней ошибался Хюльдар и вся следственная группа; и тогда они шли в совершенно неверном направлении…

Подъехало такси. Фрейя села. Впервые за долгое время она пребывала в полном смятении.

Хюльдар чувствовал себя совершенно разбитым; казалось, стоит только моргнуть, и он отключится, как электричество. План – лечь пораньше спать, встать на рассвете и позаниматься в спортзале – пошел насмарку.

Печально. Хюльдар собирался надеть боксерские перчатки и задать перцу «груше» в подвале, выпустить пар, избавиться от раздражения и разочарования, накопившихся за последние дни и недели. От недовольства самим собой. Но при том, как все складывалось, он мог бы считать себя счастливчиком, вернувшись домой хотя бы до полуночи. А еще большей удачей было бы найти время на спортзал до окончания расследования.

Впереди не маячило ничего, кроме бесконечной работы, недосыпания и гложущего чувства вины. Если ему и повезло в чем-то, так это в том, что желудок более или менее пришел в норму к тому моменту, когда он прибыл на место и увидел тело Кольбейна Рагнарссона.

– Хочу заказать пиццу. Вам какую? – Слышать, что говорит Гвюдлёйгюр, мешал противогаз. Как на младшего в группе, поручения такого рода неизменно возлагались на него, но до сих пор он не подавал и виду, что воспринимает их чем-то унижающим его достоинство. Все понимали, что однажды Гвюдлёйгюр взбунтуется, но к тому времени его роль, скорее всего, будет готов принять новобранец помоложе.

– Любую, лишь бы побольше мяса с кровью и сыра. Да, и пиво. – Хюльдар застегнул парку и приготовился выйти на свежий воздух. Пришла его очередь нести караул. Служба эта в большинстве случаев не считается почетной, но в данных обстоятельствах желающих исполнять ее нашлось бы немало. Работать в непосредственной близости от трупа – занятие не из приятных, тем более что труп являл собой жуткое зрелище. Каждый раз, заглядывая в кухню, где Кольбейн встретил свой конец, Хюльдар думал о том, что бедняга, наверное, предпочел бы умереть от сердечного приступа.

– О’кей, еще мяса и пиво.

– Насчет пива я пошутил. Возьми колы. А еще лучше – две. Нет, три. – Хюльдар натянул на голову вязаную шапочку. Ему не терпелось поскорее выйти на мороз, вдохнуть свежего воздуха. Даже противогаз не справлялся с тошнотворной, выворачивающей наизнанку вонью. Эртла приказала открыть все окна, хотя это и шло вразрез с инструкциями. Но ничего другого не оставалось. Люди отнюдь не горели желанием входить в дом из-за страха перед отравлением, но и позволить себе такую роскошь, как подождать до утра, пока мерзкий запах рассеется, не могли.

– Три колы. – Гвюдлёйгюр добавил три строчки на порядком исписанный листок и поднял голову, отчего сразу стал похож на громадное насекомое.