Виктор Гавура - Час цветения папоротников

Первые минуты знакомства мужчины и женщины обычно самые тяжелые. Двое незнакомых людей чувствуют натянутость, пытаясь произвести впечатление, каждый старается изобразить из себя нечто неординарное, то, чем не есть на самом деле. Ничего подобного не было у них. Сергей сразу взял правильный тон и заговорил с ней со своей обычной непринужденностью. Он улыбнулся ей открытой улыбкой человека, не обученного скрывать свои чувства, и Вера почувствовала себя с ним легко и свободно. В нем было что-то приветливое, близкое, знакомое с детства, как едва уловимый запах акации, как родные глаза на старой фотографии.

Новоселье у Алексея удалось на славу, было много гостей, официанты из ресторана, изысканные закуски, тонкие вина, коньяки, много музыки и танцев. Вера и Сергей немного выпили, совсем немного. Ни ей, ни ему не хотелось пить. Компания была незнакомая и, кроме Алексея, они оба никого не знали. От этого их томила какая-то скованность, одна на двоих. Новая обстановка их стесняла, они считали, что она обязывает к непривычному поведению. Они оба пребывали в том, напряженно-принужденном состоянии, которое бывает перед незнакомыми гостями.

Особенно неуютно чувствовала себя Вера. Под косыми, оценивающими взглядами женщин, ей постоянно казалось, что у нее не так выходит каждое слово и жест. А румянец, что не к месту вспыхивал на ее нежных щеках, выдавал каждое движение ее растерянной души. Женщины, не прибегая к словам, умеют доходчиво продемонстрировать свое отношение к тем, кто разбудил их ревность. Обходясь без грубых выражений, они делают это с помощью высокомерных взглядов, небрежности тона или подчеркнутой холодности в обращении, в полной мере давая понять, кем только они ни считают ту, которая их потревожила.

Во внешности Веры не было ничего броско привлекательного, она не блистала ни умом, ни остроумием, ни изысканностью в одежде. Она была из тех невидных девушек, мимо которых обычно проходят, не замечая, в компании они держатся в тени, так что потом не вспомнишь, была она там или нет. Ее хрупкие плечи, едва заметные маленькие груди выставлены, как кулачки, отнюдь не красивые, а лишь миловидные черты лица, ее скромный, если не сказать, бедный наряд, не могли привлечь к ней такого пристального интереса, тем более вызвать зависть. Впрочем, в ее по-мальчишески взъерошенной макушке, было что-то необычайно милое, хотя, смотря для кого.

Но, где бы она ни появлялась, она привлекала внимание мужчин так же неизменно, как вызывала недоверчивую настороженность, а то и открытое ревнивое недоброжелательство женщин. Быть может, ее обаяние заключалось в ее простодушной открытости или в какой-то, поистине солнечной доброте? Трудно сказать. Не так-то просто определить, чем обусловлены мгновенно возникающие симпатии либо антипатии, которые появляются при первой встрече и сохраняются навсегда. Но женщины, с присущим им особым чутьем, безошибочно чуяли в ней нечто такое, рядом с чем, красота любых красавиц казалась ничтожной.

Сергей все это видел, но помочь ей ничем не мог, и он не нашел ничего лучшего, как ее увести. Он привел Веру к себе домой и незаметно для обоих они оказались в одной постели. В этом не было ни мимолетно возникшего желания, ни чего-то другого. Просто, у Веры впервые в жизни появилось ощущение, что именно такая, какая она есть, ему и нужна. Но ничего хорошего из этого не вышло. Как Сергей ни старался, ничего у него не получилось.

— Прости, из меня никудышный любовник, совершенно бесполезный в постели, — вздохнув, сказал Сергей, отодвигаясь от Веры.

За окном была темная ночь. Из-за трубы расположенной неподалеку кочегарки тихо выглянула луна, осветив бледно-серым светом все, что было в комнате: стол, шифоньер и стул с брошенной на него одеждой. Отовсюду выглядывала бедность. Тень оконной рамы черным крестом легла на щелястом полу. В эту комнату никогда не входила радость.

— Не надо так переживать, расслабься, — утешала его Вера.

— Я в последнее время вообще не расслабляюсь, — ничуть не расстроившись, безразлично ответил Сергей.

Он уже год не был с женщиной и старался о них не думать. Он и вспомнить не мог прикосновение женских рук. А когда-то его сексуальная жизнь была настолько хороша, что после полового акта с Ириной даже соседи выходили на лестничную площадку перекурить… Да, было времечко. Хотя, даже в приступах нежности, Ирина оставалась женщиной крайностей.

— Скажи, ведь ты меня не забудешь? — ее голос, все ее естество олицетворяло трепетную надежду.