Виктор Гавура - Час цветения папоротников

Никто не станет отрицать, что красота, это большая сила. Красивых детей чаще замечают, им уделяют больше внимания взрослые, их любят учителя, к ним тянутся сверстники. По красивому лицу и совершенным формам многие судят о соответствующей духовной организации. Поэтому красивых девушек быстрее берут на работу, их считают более умными и одухотворенными, в отличие от серых дурнушек. В связи с этим их карьера всегда более успешна, чем у обыкновенных девушек. Могущество красоты неотразимо, и красивые девушки быстро сознают, что в красоте их сила и начинают ею пользоваться, как оружием, манипулируя людьми. Но это относительно красивых девушек, тогда как красивая женщина вообще может стать погибелью для мужчины.

У каждого есть свои желания. Чем больше у человека желаний, тем богаче его внутренний мир. Но не всегда. Некоторые не сознают, что они богаты уже своими желаниями, им подавай исполнение их желаний, да побыстрей. Постигнув желания человека, можно понять и его самого. Понять желания Ирины было невозможно. В ней было что-то от несостоявшейся королевы, отсюда весь сумбур, который творился в ее красивой голове.

Чего только у нее не было после развода с Сергеем: и минет в лифте, который, как назло, открывался на каждом этаже, и буйные оргии с обкурившимися подростками, и групповой секс, когда она на всю ночь ложилась между двумя, выпущенными на свободу уголовниками. Она, не задумываясь, реализовала свои сексуальные фантазии, а ее постельные марафоны иногда продолжались по нескольку дней. Но ей постоянно чего-то не хватало, ее сексуальная распущенность не поддавалась разумному контролю. В своих излишествах она напоминала матроса, который вовсю гуляет на берегу, попав в порт после долго плавания. Ей никак не удавалось насытить свой всепожирающий голод.

Бытует мнение, что разврат, не что иное, как отчаянье плоти. Возможно, это и так, но только не применительно к Ирине, ее плоти нечего было отчаиваться. Она не испытывала сексуальной неудовлетворенности, а если бы такое случилось, это дорого бы стоило ее партнеру, уж она бы нашла способ его расшевелить. В сексе ей с избытком хватало мяса, ее удовлетворяли размеры мужских детородных органов и количество половых актов, но всегда не хватало души. Будучи натурой чувствительной, она это ощущала, но ничего поделать не могла. Ее неимоверный эгоизм не позволял ей сблизиться с кем-то по-настоящему. Через это, казалось бы, пустячное препятствие, невзирая на весь ее кураж, ей было не переступить.

За свою жизнь Ирина сменила много профессий. Кем и где она только не трудилась: в районном военкомате и в народном суде, и даже в органах госбезопасности. «Поработала» она и освобожденным секретарем комитета комсомола в большом торговом объединении. Здесь ее деятельная натура развернулась во всю, и она начала ездить со своими преданными комсомольцами в туристические поездки в Югославию и Румынию (за вещами), наводняя толкучие рынки Киева дешевым ширпотребом.

Когда в конце восьмидесятых начал шататься и рушиться коммунистический режим, заработки на комсомольцах кончились, и она перешла работать продавцом в самый большой универмаг Киева «Украина». Здесь она себя нашла, быстро сделав карьеру от продавца и кассира, до заведующей отделом. Ей нравилась торговля, особенно она любила живые деньги. Коммерцией она начала заниматься с шестнадцати лет. Сейчас это называется предпринимательством, а раньше, — спекуляцией. Бедность унизительна. Ей всегда не хватало финансовой независимости, чтобы никто не посягал на ее самостоятельность, чтобы красиво одеваться и жить на широкую ногу.

Ирина обожала деньги. Ее любовь к деньгам была большая, но не взаимная. Расхожая истина о том, что деньги идут к деньгам, иными словами, к тем, кто их любит, на Ирину не распространялась. Слишком сильно она их любила. Когда развалился Союз, Ирина бросила фарцовку и работу в универмаге, и начала возить товары из Польши и Турции. Она с головой ушла в коммерцию и даже обзавелась собственной торговой точкой на Центральном стадионе (сейчас это НСК «Олимпийский»), где в ту пору располагался главный киевский базар.

В будние дни там торговали нанятые ею продавцы, а в выходные, она сама становилась за прилавок. Здесь она чуть ли не кубарем ходила перед выставленным товаром. Коршуном впиваясь в проходящих мимо ротозеев, она не отпускала их до тех пор, пока они не покупали совершенно ненужные им тряпки. Нетерпеливая по натуре, в погоне за быстрой прибылью, она везла из-за границы все самое дешевое и некачественное, и вскоре ее бизнес прогорел. «Кто хочет сразу все, тот беден тем, что не умеет ждать…»