Артур Алехин: Живший когда-то

Люди и без того молчали, но стало еще тише. Секунд через пятнадцать вновь послышались детские голоса:

– Дааа, яяя вааас преекраасноо слыышуу! – проскандировал веселый хор детей.

Мужчина продолжил:

– Видите, Дональд все слышит. Ваши дети ни о чем не знают и, разумеется, не узнают, если вы будете вести себя благоразумно ровно три часа. Просто сидите, ходите, ешьте, пейте, – делайте что угодно, только не трогайте меня и не пытайтесь освободить детей, – снова повторил мужчина, – потому что в анимационной комнате есть еще пара комнат, где Дональд будет… убивать ваших детей в случае неповиновения. А самой большой ошибкой будет заставить меня потерять сознание. Потому что в этом случае Дональд начнет стрелять по всем детям подряд без остановки, а затем и по вам. Так что если кто-то уже подумывает уколоть меня шприцом со снотворным – оставьте эту идею сразу. На этом все. – Мужчина мило улыбнулся, достал из правого кармана пиджака телефон, сделал несколько нажатий и включил таймер. – Время пошло, – констатировал он. На этом его монолог прервался.

Закончив рассказ, Сергей некоторое время сидел, смотря в одну точку, будто был погружен в воспоминания, пока я не настоял на продолжении. Он продолжил:

– Далее все было, как во сне, – опять начал Сергей. – Люди сначала сидели смирно, боялись шевелиться. Мужчина, представившийся Чипом, молча сидел во главе стола. Рядом лежал пистолет с глушителем. Затем кто-то позволил себе встать и перейти в другое место. Никакой реакции Чипа не последовало. Тогда люди начали вести себя смелее. Они стали показывать друг другу какие-то знаки, затем шепотом перекидываться короткими фразами, затем вслух, а потом просто стали вести себя достаточно раскованно, понимая, что захватчику все равно, кто и чем занимается.

Я старался понять: зачем все это? И что за странные правила игры? Нужно всего лишь три часа посидеть, потом забрать своих ничего не знающих о сложившейся ситуации детей и разойтись по домам. Но я понимал и другое: раз такие правила установлены, значит, в этом есть какой-то подвох. И совсем скоро я понял, какой. А еще я пытался понять причину. И понял, что если бы он ненавидел всех взрослых и детей точно так же, как я Веронику, то понять его было бы совсем не сложно.

Пока я думал, периодически посматривая на Чипа, который сидел с отрешенным, незаинтересованным видом, мне показалось странным, что в углу около гардероба уже несколько минут стояла кучка мужчин. Их было семеро. Они что-то обсуждали, периодически посматривая в сторону столов. Мне не понравилось это. «Нужно просто сидеть и ничего не делать», – подумал я. У меня не было детей, я ничем не рисковал, но я не хотел, чтобы что-то произошло. Вы же понимаете: любое убийство на ваших глазах… даже если не на ваших, но в соседней комнате – это сильный стресс. И более того… в общем, убийство – оно и есть убийство. Так вот, я решил пойти и выяснить, что происходит. Встал и подошел к ним. Как только я приблизился, меня тут же впустили в круг, и один из мужчин задал вопрос:

– Ты занимался когда-нибудь чем-нибудь? – Я не сразу понял, о чем вопрос, и попросил уточнить. – Единоборствами какими-нибудь занимался? – пояснил мужчина.

– Нет, – ответил я, – а что? Что вы хотите сделать?

Я задал вопрос настолько тревожно, что все семеро заострили на мне внимание. Другой парень из кучки начал проговаривать уже задуманный и утвержденный план!

– В общем, Андрей подходит сзади, хватает его за шею, делает захват. Максим забирает пистолет. А дальше – разберемся.

Услышав это, я понял, что сейчас они казнят одного из детей. Не Чип, не его помощник Дональд, а именно они. Незнакомые друг другу мужчины! Я понял, что должен помешать этому:

– Стойте! – сказал я, почти выкрикнув. – Не надо. Вы что, не слышали, что он сказал?! Как только вы попытаетесь что-то сделать, один из детей погибнет. Вы что, не слышали?!

Я снова почти крикнул. Несколько человек, очевидно, испугались и посмотрели на тех, кто, как оказалось, весь этот план и придумал.

– Ничего он не сделает, – уверенно ответил тот самый мужчина, который спрашивал меня про единоборства, – мы его заломаем и начнем уродовать, если он будет что-то делать. И все.

– Зачем? – попытался настоять я. – Посидим еще два с половиной часа, и все. Потом все спокойно уйдем.

– Откуда ты знаешь, что уйдем? Он нас не отпустит!

Я подумал в тот момент, что подобное я уже видел в кино. Когда какой-нибудь благородный герой вынужден взять в заложники семью и обещает отпустить, если все будут вести себя тихо. И вот кто-нибудь не верит в это и делает только хуже. А мы, зрители, понимаем, что он и правда отпустил бы. Вот и сейчас – подобная ситуация.