Оксана Карель - То, что вам не понравится

– Скучаешь?

– Да. Мне часто бывает одиноко, – сказала я, решив говорить то, что приходит в голову.

– Может, поскучаем вместе?

– Возможно. Да. Почему нет?

– Действительно, почему, нет?

Он показал рукой в сторону «Иллюзии» и направился в бар. Я молча последовала за ним.

Мне было страшно. Хотя, нет. Не то слово. Я нервничала.

О чём говорить? И надо ли вообще? Это было самым странным событием, происходившим в моей жизни.

В «Иллюзии» было мало народу. Всего несколько человек.

Мы сели за столик. Он сделал заказ – себе и мне. Не спрашивая о том, чего я хочу.

Впрочем, он угадал. Он всегда угадывает. Или знает? Неважно.

Я молчала, не зная с чего начать. Я хотела быть или хотя бы казаться интересной. Зачем? Чувствовать себя лучше и сильней, уверенней и смелее – вот зачем.

Принесли мартини со льдом. Он улыбнулся.

А я так хотела быть другой! Более умной, красивой, живой, интеллектуальной, загадочной. Я хотела быть лучше.

Он цинично улыбнулся.

– Будь собой.

А какая я?

– Прости что? – мой тихий, опять испуганный вопрос.

– Будь собой, – улыбка.

– Я и не пытаюсь быть кем-то другим, – в голосе и даже в моих движениях явно просматривается раздражение. Он угадал.

– Просто не умеешь. Или не хочешь, – чуточки с наставлением, но мягко. Не обидно.

– Это глупо. Стараться казаться кем-то другим глупо, – уточнила я, пытаясь сказать что-то умное.

– Как скажешь, – его голос спокоен. Мои слова не поразили его и не расстроили. Он просто не обратил на них внимания. Они были слишком наигранными.

Наверно, он видел все мои мелкие мысли насквозь. И я поняла, что нет смысла строить из себя больше, чем я есть. Ему это неинтересно. Пусто.

Я знаю, что я – не идеал. Знаю, что нет во мне всего того, чего хотелось бы иметь. И он это знал. Скорее всего, знал. И от этого осознания было ещё обидней.

Мне не притвориться, не сыграть роль, не надеть маску. Только я. А я, признаться, не похожу на героев фильмов и книг.

Я просто… я просто выпила несколько глотков мартини. Ничего другого не оставалось.

– Похоже на иллюзию, правда? – он смотрел куда-то мимо меня, в окно.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, многое. А, может, ничего. Разве это имеет значение?

– Ты говоришь так ради игры слов? Чтобы было больше тайны?

Он помолчал немного. И опять смотрел мимо меня.

– Я просто говорю.

Я понимала, что наш разговор идёт совсем не так, как я представляла. Не тот и не о том. И мне не нравилось это. Я чувствовала себя глупо.

Я допила мартини.

И тогда, в тот момент, когда я этого не ждала, он заговорил. Другим голосом и по-другому. О чём-то постороннем, лёгком. Через пять минут мне самой захотелось говорить с ним. Всё напряжение исчезло.

Он шутил, и я пыталась. Мы смеялись. Пили. Снова смеялись и снова пили.

Я упустила тот момент, когда мы ушли из бара. И не помню, как дошли до моего дома. Лишь обрывки. Раскадровка. Помню, он взял меня за руку. Помню, я говорила какие-то глупости о сказках и волшебстве. Ловила руками снег, кружась на тротуаре.

Проснулась утром. В своей постели. И одна. Удивилась. Не помню, как и чем закончился вечер. В голову прокрались мысли, что всё было сном.

Не осталось никаких доказательств. А своим воспоминаниям я престала доверять.

Как оказалось, всё было на самом деле.

Вечером раздался звонок в дверь.

Он стоял на пороге, молча, прислонившись к стене плечом. И не сказал ни слова, пока не заговорила я.

– Не молчи.

– Как скажешь. Можно войти?

– Конечно. Да.

– Ты не ждала меня?

– Не знаю точно, я ещё ничего не поняла.

– И в этом – всё очарование.

И в этом – всё очарование. Именно так, пока всё вокруг неясность – больше шарма.

Он вошёл в мой дом. Оглядывался осторожно, но так, будто уже был здесь. И казалось, что гостем была я, а не он. И я не знала, как себя вести и что делать. А он знал.

Я никогда не знала, как правильно себя подать. Всегда чувствовала скованность и боялась сделать что-то, что может показаться неправильным. Я боялась. Боялась делать ошибки. Не хотела, чтобы обо мне думали плохо. Стремилась к идеалу. А выглядела застенчиво и жалко. Я вуалировала свои чувства, опасаясь, что меня могут понять превратно. Мало говорила, осторожничала со словами и следила за своими действиями. Меня нельзя было в чём-либо упрекнуть, но и мнения обо мне составить было трудно. Я забывалась. Стиралась из памяти.

Но в этот раз я старалась изо всех сил. Старалась быть собой.

Мы молчали. Из-за меня. Я боялась сказать какую-нибудь глупость, а умных мыслей в голову не приходило. Я просто не знала, что говорить. Он улыбался. И отвечал тишиной на мою бессловесность.