Марк Агатов - SEX ДЖИХАД

– Вы не могли бы и дальше нести свой чемодан в руках, как все нормальные люди, – неожиданно заговорила с Маратом высокая модельная блондинка в черной куртке. – Вы мне уже все колготки порвали.

– Я не Жаботинский, – буркнул Марат, вспомнив почему-то мирового рекордсмена по поднятию тяжестей середины прошлого века. – Это у него силы немерено, а я человек анемичный и нервный, за покушение на свою собственность могу и убить.

Женщина, осмотрев с ног до головы потенциального убийцу, недовольно хмыкнула, и продолжать дальнейшую дискуссию не стала. Скорее всего, провинциального хама с чемоданом она посчитала за выпущенного из психушки больного.

Добравшись до перрона, Марат все-таки взял чемодан в руки и, расталкивая пассажиров, вращаясь юлой, с большим трудом втиснулся в переполненный вагон. Рядом с ним оказался темнокожий высокий парень с большим мясистым носом – плод студенческой любви африканца и местной проститутки. Гены папаши – в его организме явно превалировали. В руках он держал пустую холщовую сумку. Наконец, Марату удалось поставить чемодан на пол, и тут он заметил, что молния его куртки раскрыта, а из левого кармана исчез бумажник. Журналист стал осматриваться по сторонам и неожиданно навалился на соседа.

– Жертва аборта, верни лопатник, а то хуже будет, – прошептал на ухо метису Марат.

Карманник был готов к подобным выпадам. Он резко развернулся, сильно прижимая к груди сумку и, оказавшись лицом к лицу с таким же высоким и плечистым мужиком, незаметно передал ему бумажник. Сообщник карманника прижал бумажник к своему бедру сумкой и, толкаясь, стал продвигаться к выходу. Марат хотел броситься в погоню, но в этот момент стоявший рядом мужчина, издав громкий вопль, стал биться в судорогах. Пассажиры отпрянули в сторону от припадочного, создав вокруг него небольшое свободное пространство, и стали давать бесполезные советы, а его сообщник завопил на весь вагон: «Врача! Позовите врача! Человек умирает!».

Призыв карманника поддержала толстая баба с крестьянской обветренной физиономией и прыщавая девица. Теперь врача к больному звали уже в три глотки. Крики прекратились после того, как поезд затормозил у очередной станции. Сообщник карманника первым выскочил из вагона, унося с собой бумажник Марата, но журналист на это никак не отреагировал. Бежать за вором с чемоданом в руках он бы не смог, а оставить на произвол судьбы бесценный багаж в кишащем ворами городе было бы верхом беспечности.

Тем временем круглолицая крестьянка и два мужика вынесли из вагона припадочного карманника. Они хотели отвести его к эскалатору, но мужчина неожиданно обмяк, потерял сознание и, раскинув в стороны руки, рухнул на перрон. Что было дальше с карманником, Марат не увидел. Машинист закрыл двери, и поезд направился к следующей станции.

На конечной станции журналист покинул опустевший вагон подземки. Поднявшись наверх по лестнице, он остановился у автобусной остановки и, сделав глубокий вдох, лениво потянулся, расправляя измученные красным чемоданом мышцы рук. Людей на остановке не было, лишь в двадцати метрах под зеленым пластмассовым козырьком каменного павильона стояла продавщица цветов с изрядно помятыми букетами желтых роз. Вслед за Барским наверх поднялся крепко сложенный мужчина, которого журналист окрестил «телефонистом». Всю дорогу, от вокзала до конечной станции, он, не переставая, болтал по мобильнику. Проехав очередную станцию, незнакомец прикладывал к уху телефон и что-то быстро говорил своему собеседнику, потом занимал место у двери и ждал следующей остановки. Марату еще в метро он показался подозрительным.

Поднявшись наверх, незнакомец продолжал болтать по телефону, объясняя собеседнику, у какого входа его надо искать. На пальцах правой руки у него были татуировки в виде перстней, а на левой щеке – красное родимое пятно.

«Меченый фраер, – отметил мысленно Марат. – И, скорее всего, судимый. Глазки бегают из стороны в сторону и башка на шарнирах».

Журналист потянулся к чемодану, чтобы придвинуть его поближе, но в этот момент стоявший рядом мужик неожиданно бросился на него. Из рукава куртки он вытащил деревянные нунчаки и попытался ударить Марата по голове. В последнюю секунду журналисту удалось увернуться от грозного оружия каратистов. Отскочив в сторону, Марат попытался оказать сопротивление нападавшему, и, сжав кулаки, стал в боксерскую стойку, но это его не спасло. Сильнейший удар нунчаками обрушился на правую руку. Дальнейшее сопротивление было бесполезным, рука повисла, как плеть, и малейшее движение вызывало острую боль.