Пётр Кожевников - Год Людоеда. Время стрелять

— Чистейшей воды авангардизм! — резюмировал Весовой. — Уже до мертвых добрались!

— Может быть, сюда кто-нибудь ночью забрался? — предположил Кумиров. — Ну и пошутил так неудачно? Так могли и наркоманы приколоться, и сатанисты.

— А кто сегодня на вахте? — обратился Борона к шедшему сзади него Борису, будто только он один отважился зайти в морг вслед за педиатром. — Ты не в курсе?

— Вчера был Филипп, — задумчиво произнес Следов, продолжая рассматривать росписи. — А сегодня? А сегодня не знаю, они могли и поменяться. Ну мало ли что у людей может приключиться?!

— Главное, сынок, чтобы у нас ничего не приключилось, — заметил Весовой и опередил Бориса. — Слушай, Федя, может быть, мы по разным сторонам пойдем? Ты в эти двери, а мы с Сашей — в те.

— Да разве я против? — отозвался Борона и приложил к уху ладонь. — Но мне кажется, что где-то что-то журчит. Так это?

Мужчины прислушались и действительно различили звуки, похожие на шум струящейся воды. Шествие возглавил Федор, и вслед за ним все решительно двинулись в сторону уборной. Дверь была закрытой, педиатр распахнул ее, и все увидели обнаженного мужчину, который стоял возле раковины и судорожно тер руки, омываемые струей воды из-под крана. Это был Филипп.

— Филя, что с тобой? Мы же пришли с Раисой Власовной прощаться, а ты нам не открывал, а теперь ты тут совсем голый стоишь, — Следов со смущением оглядывал санитара. — А ты чего все с себя снял?

— Я не Филя, я — топинамбур! — учтиво ответил Мультипанов измененным детским голоском, продолжая тереть покрасневшие ладони. Он лукаво скосился на мужчин и тем же кукольным голоском объявил: — Отправление цветочного экспресса с третьего перрона… Отправление цветочного экспресса с третьего перрона…

Филипп продолжал повторять текст про отправление экспресса, несмотря на то что Борона уже тряс его за плечи, а Борис, отстраняя Мультипанова от умывальника, ненароком терся полой своей куртки о его опухшие гениталии. Неожиданно Федор дал Филиппу несколько звонких пощечин.

— Филя, ты что, обширялся? — педиатр внимательно посмотрел в глаза санитару и сообщил: — Нет, по глазам ничего не видно! Скорее всего, он впал в психоз. Это уже больше по части Германа Олеговича.

— Саша, выйди во двор, скажи, чтобы еще немного подождали, — мы сейчас все выясним, — взял Кумирова под локоть Станислав и подтолкнул его по направлению к выходу, потому что Саша стоял как вкопанный и завороженно смотрел на санитара. — Ну и что?! И на войне такое бывает! А здесь работа такая! Сутками рядом с трупами сидеть, да еще их перед похоронами марафетить, это кто же выдержит?

— А зачем сюда идти работать? — резонно заметил Борона. — Шел бы тогда в какую-нибудь охрану или водителем бы устроился. Да что, на самом деле, мало работы, что ли?

— Там просили узнать, у вас здесь что-нибудь случилось или нет? — послышался голос Ремнева, а он сам уже шел навстречу Кумирову. — У вас тут все в порядке?

— Идем, Ваня, я сейчас тебе все объясню, — перехватил Саша друга. — Просто у здешнего санитара малёхо крыша поехала!

Одной из немногих привилегий бойцов охранного предприятия «Девять миллиметров» была возможность самим устанавливать время смены вахты, подменяться или даже вообще не появляться на работе, отдавая свою зарплату тому, кто отстоял твои дежурства. В больнице было решено меняться от девяти тридцати до десяти, хотя на практике это не всегда получалось: Рашид, пользуясь тем, что он «бригадир», мог появиться и в одиннадцать, и в двенадцать, мотивируя свое опоздание тем, что он был в офисе, получал оружие, сопровождал бухгалтера за деньгами или чем-то иным, что, конечно, никто не собирался проверять, потому что никто не хотел с ним связываться. Мясигин уже давно работал в этой конторе, и бойцы знали, что он, несмотря на свою манию изобличать стукачей, сам грешил этим делом. До прихода в охранку Рашид много лет отработал в торговле, и уже одно это давало бойцам основание для того, чтобы не оспаривать слухи о том, что их бригадир регулярно информирует Нашатыря обо всем происходящем на объектах.

Сегодня Мясигин пребывал в угрюмом веселье, и ребята сразу догадались о том, что он снова запил. От Рашида тянуло перегаром, дымом и поддельным французским парфюмом, которым он, видимо, пытался нейтрализовать запахи угарной ночи.

Мясигин и Уздечкин стояли сейчас на самом популярном в больнице месте, крыльце черного хода, они курили и судачили в ожидании Сидеромова, которого Рашид вызвал подменить его ввиду своей запойной расслабленности.