Валя Шопорова - Тени. Книга 2. Что, если у каждого есть второй шанс?

– Начнём, мисс Литтл, – сказал мужчина. – Прошу вас рассказать, что происходило в день трагедии, в день пожара, что вы делали?

Хенси помедлила с ответом, изображая, будто задумалась, ушла в себя, припоминая последние мгновения-часы счастливой жизни, когда дом не был пепелищем, у неё были обе руки, а Себастьян был жив…

«Достаточно», – отметила про себя Хенси, этим говоря себе «стоп».

– Вам рассказывать, начиная с самого утра?

– Да, – кивнул мужчина, поднося ручку к глади листа, готовясь записывать.

Хенси вновь прикрыла глаза, сглатывая воображаемый ком в горле, «собираясь с силами», ей предстояла одна из её самых великих ролей…

– 21 декабря, я не путаюсь в дате? – девушка подняла на мужчину глаза, полные некой растерянности, которую она так красиво имитировала.

Мужчина кивнул:

– Да, мисс Литтл, вы не ошибаетесь, продолжайте.

– 21 декабря я проснулась в десять, кажется, в десять двадцать пять, приняла душ, позавтракала…

– Ваш сын был дома?

– Да, – ответила Хенси, переводя взгляд на мужчину. – Да, был…

Девушка прикусила губу, после чего облизала губы, увлажняя пересохшую кожу, и опустила взгляд. Эти слова довались ей тяжело, обязаны были даваться тяжело…

– В этот день у Себастьяна был день рождения…

Девушка вновь замолчала, смотря куда-то перед собой. Она почти поверила в то, что ей больно.

– Мисс Литтл, если вы плохо себя чувствуете, мы можем перенести наш разговор.

– Не нужно, – вздохнула девушка. – Легче мне не станет, потому что… Потому что, пусть Себастьян и был мне не родным, но я его очень любила, он – единственный, кто у меня был… А теперь его нет. Нет, – она покачала головой, – мне не станет легче, лучше покончить с этим сейчас, а потом попытаться забыть…

Мужчина проникся словами Хенси, его сердце дрогнуло, у него самого было четверо детей, один из которых был усыновлённым, потому он так понимал и сочувствовал этой молодой женщине, пусть это и было неправильным с точки зрения квалифицированного специалиста. Но мужчина ничего не мог с собой поделать, сердце, оно, знаете ли, не железное и не каменное, оно мягкое и сопереживающее, если, конечно, его в своё время не разбили…

– Говорите, когда будете готовы, – понимающе сказал мужчина.

Хенси благодарно кивнула и отвернулась к окну, о чём-то задумываясь, пытаясь не дать пролиться горьким ложным слезам, но одна обжигающая слезинка всё же покатилась по щеке, прокатываясь по обожжённой коже, ожигая её, начиная щипать.

Ничего не говоря, мужчина достал салфетку и протянул девушке.

«Бедная, – думал он, хотя работа обязывала его быть холодным и безжалостным. Но, когда дело касается детей и родителей, чего-то, что навеки разделяет жизнь на „до“ и „после“, мало кто сможет оставаться равнодушным. – Надо поскорее закончить, не нужно мучить её, ей и так плохо».

Мистер Батали же никак не мог знать, что треклятое «до и после» его подопечной случилось за много лет до этого. И что, в своё время, такие же, как он, перекрыли делу кислород, закрывая его.

– Вы как-то отмечали этот праздник? – спросил следователь, желая нарушить чрезмерно затянувшееся молчание, в котором он, отчего-то, чувствовал себя неловко. Хенси отрицательно покачала головой:

– Нет, мистер Батали, не отмечали, не успели… Мы… Мы планировали, что, может быть, сходим куда-нибудь вечером.

– И что же случилось? – спросил мужчина.

Хенси подняла на следователя такой взгляд, что того передёрнуло, столько боли было в нём, столько отчаяния, обречённости. «Неужели, вы не знаете?», – спрашивал этот взгляд. «Неужели, вы не знаете, что случилось?!», – кричал он. Мужчина в который раз пошёл на попятную, слегка втягивая голову в плечи.

– Извините, мисс, – сказал он. – Но я вынужден соблюдать процедуру, вы должны сами озвучивать всё, как можно более подробно озвучивать.

– Хорошо, – ответила Хенси. В её голосе звучали истерические нотки. – До пяти часов я была дома, и Себастьян тоже. Мы почти всё время были вместе, мы, вообще, были очень близки… Извините, – девушка взяла скомканную в кулаке салфетку и промокнула глаза. – В пять часов я пошла гулять.

– В одиночестве?

– Да, – кивнула Хенси. – Себастьян остался дома, Господи, если бы я знала… – девушка прикрыла ладонью глаза, пряча их, пряча слёзы.

– А что случилось, когда вы вернулись? Во сколько вы вернулись?

– В семь, – едва слышно ответила Хенси, отнимая ладонь от лица, но продолжая смотреть в никуда. – Примерно в семь, точно не скажу.