Антон Фрост - Лиза П. – чёрная королева

– Рассказать? – Егор немного задумался – Она говорила, что я мастер… – горько улыбнулся – Она была помешана на Булгакове… Мастер. Хорошо, я расскажу вам все.

Я рос в детском доме, маму лишили родительских прав, она была наркоманкой, сама не знала кто мой отец. Было тяжело: сверстники издевались надо мной, а я был слишком добр и слишком слаб, чтобы дать сдачи. Забитый, вечно грязный и голодный – единственное место, где мне всегда были рады – это библиотека. Там я впервые заговорил с девочкой – внучкой библиотекарши. От меня она отличалась, наверное, только тем, что была почище, да и иногда угощала меня бабушкиными пирожками с капустой. Помню, как мы познакомились: в тот день особенно хотелось покушать – в столовой эти мрази вылили мою тарелку супа мне же в штаны, и воспитательница отправила меня вымыться в туалет, пока я мылся, пюре с котлетой, на которое я так надеялся, уже съели, даже кусочка хлеба не оставили. Как обычно я спрятался в том месте, куда даже взрослые не ходили – в библиотеку. Живот сводило, голова очень кружилась, и, мне очень стыдно рассказывать, я начал вырывать страницы из первой попавшейся книги и кушать их. Вот я уже набил полный рот, и теперь старательно разжевывал, как вдруг услышал за спиной шаги: от испуга я даже подпрыгнул, понимал, за это мне точно влетит, посадят в карцер (я не сильно его боялся – посидеть в одиночестве и тишине недельку, еще и кормить точно будут, но вот только вот перед этим побьют сильно), резко обернулся уже на бегу и увидел эту девочку – Аленушку, кажется, она напугалась еще больше меня: стояла молча и протягивала мне пирожок.

Мы начали разговаривать, смешно сказать, теперь, спустя годы, я понимаю, что с ней я выговорил больше слов, чем со всеми другими вместе взятыми до этого. Читали вместе, обсуждали все на свете: она научила меня мечтать. Мы мечтали, что станем, когда вырастем, писателями, или космонавтами и улетим далеко-далеко, поселимся на другой планете, и у нас будет много-много детишек, которые конечно никогда не узнают о детском доме и унижениях, а кормить мы их будем только пирожками, Алена обязательно научится их печь! Бабушка была очень добра ко мне, называла меня женихом. Наверное, я тогда был самым счастливым ребенком, жаль, что по вечерам они уходили, и мне приходилось возвращаться в комнату. Однажды после завтрака я прибежал в библиотеку, чтобы рассказать своей невесте свой сон, он был о том, что я стал полицейским, и теперь ловлю своих обидчиков и воспитательниц и сажаю в карцер, но не нашел там ни Алены, ни ее бабушки. Старая выцветшая тетя с бородавкой на щеке сказала мне, что они уехали. Я остался один в своем маленьком космосе…

К 18 годам я прочитал все, что было в маленькой библиотеке этого детского ада. И совсем кстати, ведь меня выпустили, наконец, оттуда. Государство выделило мне вонючую комнату в общежитии, но тут по иронии судьбы соседями мне стали те же детдомовцы, так что мой личный ад никуда от меня не делся.

Я устроился работать на стройку, было довольно тяжело, но нужно было как-то питаться. Каждый день, возвращаясь домой с несносной работы, я встречал пьяных соседей, они часто били меня, иногда забирали деньги. Так все и жил – тяжелый физический труд, побои, унижения, сон. Чтобы свести к минимуму встречи со своими «друзьями» я выработал несколько простых правил: не отвечать, если ко мне обращаются, не смотреть в глаза, деньги хранить только на банковской карте и никогда, ни при каких обстоятельствах не выходить из комнаты по вечерам.

Однажды вечером соседи вернулись как обычно с кампанией, началась очередная пьянка, как обычно блатные песни, потом крики и драка, я уже собирался ложиться спать, как в дверь постучали – обычное дело – постучат и успокоятся, но нет в этот раз. От стука дверь ходила ходуном, я даже начал паниковать, в случае чего единственный выход – окно, а за ним пять этажей свободного падения, в любом случае, это плохой план. Стуки неожиданно прекратились, ложная тревога, Егор, ложись спать. Уже лежа в кровати снова услышал стук, уже другой, ритмичный и глухой «тук-тук-тук», я понял, что это, когда из хлипкого тельца моей деревянной двери вдруг показалось лезвие топора.

Паника захватила всего меня, я метался по комнате, уже всерьез думал прыгать, пока моя единственная защитница еще в состоянии удержать этих орков, но нет, здравый смысл оказался сильнее, я, глупец, залез под кровать, а надо было прыгать. Когда дверь рухнула, они вошли толпой, кричали, угрожали, матерились. Им не хватило денег на продолжение банкета. Естественно, меня нашли, а денег у меня не было, мои правила обернулись против меня. Сколько меня били, не могу сказать: час или полночи, но когда они все-таки поняли, что денег у меня нет, сначала расстроились: «Что за день: ни баб, ни водки, еще этот петух!». Потом, выплевывая сгустки крови и два коренных зуба, я заметил какой-то нездоровый блеск в их диких одурманенных глазах. Эти твари бросили меня на кровать, скрутили и насиловали по очереди: я слышал, как они рычали и пыхтели как животные, подбадривали друг друга, от боли и отчаянья кружилась голова, меня мутило, пробегала только одна мысль: «нужно было прыгать», как все кончилось, не помню, видимо потерял сознание. Телесные раны зажили через пару месяцев, мою изнасилованную покалеченную душу уже не вылечить. Подавать заявление не стал, чтобы сохранить ту последнюю каплю уважения, да и их дружки после убили бы меня или еще хуже… Сучий пятый этаж. На еле скопленные деньги я поставил в своей комнате тяжелую стальную дверь и купил электрошокер, так было хоть немного спокойнее.