Валя Шопорова - Порок сердца

Когда юноша поставил пустую чашку на стол и в очередной раз повернулся в сторону, где, как он думал, должно было быть окно, Билл обратился к нему:

– Не надейся, тебя никто не увидит и не услышит здесь. У меня отличная звукоизоляция во всём доме, к тому же, ближайшие соседские дома расположены слишком далеко отсюда.

– Я и не думал, – соврал Тео. Он пытался выглядеть спокойным, но нервные движения и интонация выдали его с потрохами.

Юноша молчал, Билл встал и, как обычно, бесшумно подошёл к нему. Парень убрал посуду со стола и несильно потянул цепь наверх, побуждая Тео встать. Когда Тео повиновался, поднимаясь на ноги, кареглазый подтолкнул его к столу, а, затем, надавил на спину, укладывая на столешницу животом. Юноша вздрогнул и дёрнулся, но сильная рука продолжала давить на спину, удерживая на месте.

– Что ты задумал? – спросил Тео, пытаясь говорить уверенно, но голос предательски дрожал.

– Наказание, Тео, – спокойно ответил Билл. – Я же сказал, что накажу тебя. А я всегда остаюсь верным своему слову.

Парень замолчал и резко задрал футболку Тео до подмышек, оголяя спину.

– Что ты делаешь?! – завизжал Тео, дёргаясь.

– В пять раз, – холодно произнёс Билл.

Продолжая удерживать юношу одной рукой, второй он дотянулся до тумбочки и взял с неё заранее подготовленный инструмент наказания – тонкий твердый хлыст.

– Что ты собираешься делать?! – повторил Тео, он был на грани истерики и даже не понимал, что с ним собираются делать.

Ничего не ответив, Билл занёс руку и ударил юношу по спине, оставляя алую полосу на нежной светлой коже. Тео вскрикнул и дёрнулся сильнее, пытаясь вырваться.

– Пять раз, – холодно произнёс Билл и ударил во второй раз – сильнее.

Удар следовал за ударом, после пятнадцатого Тео перестал пытаться бороться, а после тридцатого перестал и кричать – лишь скулил от разъедающей боли, которая огнём пожирала его тело, портя кожу и плоть.

– Нет, не надо! Хватит! – выкрикнул юноша. Он уже сбился со счёта того, сколько раз его ударил этот псих.

– Шесть раз.

– Нет! Хватит! Мне же больно! – высоко закричал Тео, дёргаясь, извиваясь, пытаясь вырваться и избавиться от этой давящей на нервы боли, от этой пытки.

– У тебя дрянной характер, а за такое нужно драть, не щадя, – ледяным тоном ответил кареглазый парень, продолжая мерно наносить удар за ударом.

Когда Билл наконец-то закончил и оставил юношу в покое, Тео медленно разогнулся, кривясь от разъедающей боли, чувствуя, как по спине, щекоча кожу, катятся капли его бархатной крови. Кареглазый парень с минуту стоял и смотрел на тяжело дышащего, жмурящегося от боли юношу, затем шагнул к нему, вновь оказываясь слишком близко.

Тео вздрогнул, желая отойти, но он упёрся задом в стол. Билл протянул руку и провёл по израненной спине юноши, пачкая пальцы в крови. Поднеся ладонь к лицу, парень задумчиво посмотрел на рубиновые капли на своих пальцах, а, затем, медленно поднёс ко рту и слизнул кровь.

– Пошли, – произнёс парень и натянул цепь, увлекая юношу за собой. – Ты хотел ответа на вопрос – почему ты здесь? Сейчас я его тебе дам…

Они вновь куда-то пошли. Их целью была практически пустая, выполненная в стиле минимализма комната с диваном, настенным баром и сундуком, который, на самом деле, являлся морозильной камерой.

Подведя Тео к этому сундуку, Билл открыл его и достал покрытый льдом пакет. Он взял руку юноши и вложил в неё свёрток.

– Что это? – спросил Тео.

– Ответ.

Билл разорвал пакет и вывалил его содержимое, напоминающее кусок замороженного мяса, на руку юноши.

– Я не понимаю… – произнёс Тео, ощупывая неприятный на ощупь предмет уже двумя руками. «Кусок мяса» таял от соприкосновения с тёплой живой плотью, тёк, капая своим ужасным соком на пол. – Это мясо? – предположил юноша и поднял на парня глаза.

– Можно сказать и так, – кивнул Билл. – Это – орган.

– Орган? – что-то внутри неприятно кольнуло, словно предчувствуя неладное. – Что за орган? – юноша снова покрутил «мясо» в руках.

– Сердце.

– Зачем ты дал мне сердце? – спросил Тео, морщась. Ему было неприятно держать в руках часть мёртвого животного. Он же не знал…

– Потому что тебе нужна причина, того, почему я держу тебя здесь. Вот тебе причина – отныне на твоих руках тоже людская кровь, а это значит, что мы повязаны. Ты слишком много знаешь. И, если тебе вдруг интересно, это сердце той самой Марии, про которую ты слышал на записи и смерть которой так рьяно до сих пор расследует твой уважаемый дядюшка Карл.