Михаил Буканов - Бывает. Pulp fiction

Или вот случаи использования внутренних процессных результатов в обороне средневековых крепостей, или их осаде. Далеко уйдя от рассматриваемого нами периода, мы, тем не менее видим прямое продолжение древних традиций. Я говорю об основе основ – использовании истинных первичных отходов. Собрав эту субстанцию в специальные сосуды, лица, осаждающие крепости, с помощью катапульт легко посылают свои милые подарки осаждённым, а те, видимо восхищённые результатом, льют со стен аналогичные вещи на головы осаждающим. Однако, это время придёт ещё не скоро. Вернёмся к нашим баранам!

В период, когда люди земли гуляли в шкурах животных, а Гринпис представляли пещерные медведи, пожиравшие всех тех, кто покушался на первичность природы, вторичные отходы второго типа, приобретают исключительное важное, и я бы даже сказал, одно из основных значений. Так, старые потёртые шкуры, не дающие тепла, используются на барабаны и там-тамы. Битые амфоры, поломанные мечи, щиты и копья, украшают дно искусственных водоёмов, у тех, так нам нужных пещер, где первобытными греками открыты кафаны и кафешки. Именно в пунктах вторичного сырья и первых лавочек секонд хенда, одеваются люди, выжившие в условиях всемирного потопа. И, наконец, вспомним те вторичные ресурсы печени Прометея, которая за ночь восстанавливалась из ничего, будучи полностью и частично уничтоженной орлом Зевса. Да и история Ромула и Рема, вскормленных отходами жизнедеятельности молочных желёз волчицы, наводит нас на определённые мысли. Господа! Я прекрасно понимаю всю сумбурность моего выступления. Прошу меня простить. Война с собой, малое время на подготовку и отсутствие интернета повлияли на характер моего изложения. Но, в завершении, для всеобщего оживляжа, позвольте добавить нечто фривольное. Все мы знаем, как представители марксистско-ленинской школы, материя первична, сознание же вторично. Нас неоднократно убеждали, что материя, это философская категория, принятая для обозначения объективной реальности, данной нам в наших мироощущениях. Ну, так вот. Моё сознание твёрдо решило, марксисты правы!

Вы только подумайте о возможности существования вторичного типа материи, то-есть, материи уже один раз использованной. И данной нам в ощущениях. Как говорят учёные люди, ты прикинь! Позвольте на этом завершить мое выступление. Переходим к прениям.

И сказал правдивый: Истину говорить легко и приятно. А опер охотно с ним согласился и продолжал допрос. Тут мы чётко можем убедиться, евангелие, как источник для полного подражания, хорошо лишь тем лицам, которые умеют отличить иносказание и притчи от истины в последней инстанции. Я не собираюсь комментировать эти святые для меня и для многих книги. Ни образование, ни мой жизненный опыт не могут помочь мне в деле объяснения кому бы то ни было всего сокровенного, что положили Лука, Марк, Матфей и Иоан в основу своих произведений. Так что я и не берусь. Но вот воспользоваться местами из священных книг для определения существенного и полного отбрасывания бессмысленного мы безусловно можем, а временами просто должны. Вот я и пробую писать таким образом, определяя и отбрасывая.

В давние – стародавние времена жил в городе Герате уста, что по местному вовсе не означало губы, а подразумевало, этот человек-мастер своего дела. A был этот мастер искусным каменщиком. Падишах, правивший в городе и его окрестностях, в своё время отличался неугомонностью и несравненной прытью. Неугомонность его выливалась в военные столкновения с соседями, ну а прыть заставляла иметь не только положенных по закону жён, но и уйму наложниц, которые поодиночке или целыми группами отвечали на прихоти своего повелителя. Hичего зазорного в этом не было. Про сексизм, феминизм и прочие глупости в то время слыхом не слыхивали, а обнажившую себя в людном общественном месте, уныло побивали камнями, просто выполняя тяжёлую, грязную и неблагодарную работу. И, действительно! Ты прикинь! Нагнись, камень подбери, да ещё и кидай! А зачем? «Воды арыков журчат как живые, переливаясь…» и так далее. Tы сидишь в тени платана, или смоковницы, кушаешь плов, пьёшь горячий зелёный чай, да благодарно потеешь в свой бухарский халат! Итак, государь правил, года шли. Совсем стариком стал. Вот когда ему аукнулись прошлые шалости. Соседи легко и охотно грабили пришедшего в скудное состояние падишаха, a ему ответить на их наглые военные вызовы мешали то подагра, то трясуница, да ещё с какой-нибудь лихоманкой. А гарем просто отбился от рук и грозил совершить сексуальную революцию, ежели правитель не ответит на требование законного удовлетворения желаний своих жён и пожеланий наложниц! Падишах срочно пригласил везиря, но тот, сославшись на мудрость самого правителя, никаких советов ему путных не дал, а затем и сам скоропостижно скончался в страшных конвульсиях, избежав таким образом какой-либо ответственности. И что делать в таком положении бедному правителю? Вопрос, с которым надо было разбираться, как сразу, так и прямо сейчас. Рушившаяся система выживания государя и государства сталa ребром и била по голове! Тут-то и вспомнилось падишаху давнее донесение покойного ныне везиря о том, что знаменитый мастер-каменщик водит дружбу с дервишами и алхимиками, продал душу шайтану и пьянствует с джинами и иблисами. В то время придавать значение этому бреду было некогда. Строились дворцы и крепости, oблицовывались камнем арыки и всякие там уч-кудуки, a вот сейчас время было, и государь потребовал доставить к нему каменщика. Сидя на троне, он дождался прихода мастера, который к этому времени также состарился, и приступил к беседе. Старик, – мягко спросил он, – что ж ты, сволочь такая и сякая, сам пьянствуешь с разными там злыми духами, дружишь с интересными людьми и получаешь деньги за свою душу, которой у такого как ты, может никогда и не было. В то время как твой государь исстрадался до такой степени, что не может ни набить морды борзым соседям, ни пробрать до самых высот низы своих страдающих женщин. Привет! Ты хорошо, гад устроился! А как у тебя с провидением? Ничего тебе не подсказывает, что гадское такое отношение к возможным общественным обязанностям, до добра не доведёт. Кровавыми слезьми умоешься, сука! Я доступно излагаю? Изгой! Параплюй польский!