Михаил Буканов - Эх, Россия. Pulp Fiction

Когда то, давным давно, в Союзе судили двух писателей. Синявского и Даниэля. Чего они там с гадом Хрущёвым не поделили, не скажу. Со слов одних, люди это были открытые и честные. Несли всегда разумное, доброе, да и на вечное замахнулись. Чего на уме, то и на языке. Ну, оттепель же стоит хрущёвская. Мели. Емеля! Твоя неделя! Вот и создали прозаики книжицу, со скромным наименованием «Говорит Москва». За бугром гадским её встретили на «Ура». Вона, говорят, когда и где падение Сталина и Берии коммуне отрыгнулось! Всплыла правда-то! Как цветок в проруби! А внутри страны такого дикого энтузазизма не было, совсем даже наоборот. Ваще! О происках скрытых вражин заговорили! Которые были и властью обласканы и потребляют всего прочего досыта, но гадят стране на голову, в силу такой вот их гадской сущности. И те и другие на книгу бедную ссылаются. Первоисточник! А нам-то, обывателям, содержание её неизвестно. Темна вода во облацех! Сурово! Правда, народ советский не очень себе заморачивается. Пьёт недавно выпущенную водку со звонкой такой кликухой «Коленвал», продукты по магазинам вовсю скупает, ширпотреб всякий-разный, хорошеет, плодится и размножается. Один журнальчик юмористический прокололся даже, карикатуру выпустил на двух негодяев, в которой использовал истинную обложку книги. Как за бугром у них было. Увидели мы! А на ней изображены такие репродукторы на столбах, которые в войну были, с них кровь течёт. Ужасти-то какие! Пресса нагнетает, упирая на то, что в книге этой опорочено всё светлое и для народа святое. Голоса злые заграничные по ночам тёмным вещают, требуют: «Bставайте люди русские, на страшный бой, на смертный бой.» За правду, справедливость и демократию. А из-за чего шум, гам и драка, всё равно мы без понятия. Ну, не читали, что с тёмных возьмёшь? Как говорят, с неграмошных! Прошло время, писателям срока сунули, книгу за рубежами издали, и опять наступила тишина. Хотя, можно бы и по Пушкину Александру Сергеевичу. Типа: Повешенные повешены, но участь тех кто в каторгу захромал, ужасна! Ань, нет. Все себе молчат. За бугром погрели руки и забыли, a внутри страны и шума то, кроме волны говённой искусственной, не было. C тех пор понеслось. Пастернак херню какую-то слабую написал, которую и читать, продираясь сквозь мутный смысл, трудно. Стихи, правда, в конце великолепные. Ими бы автор ограничился, ни ему, ни другим никаких заморочек бы не было. А так, cобирайся, осуждай, да ещё из-под угла некто Галич подвякивает про то, что всё у него схвачено, поимённо вспомним всех, вот только наше времячко придёт! И – за рубеж! Поэт Галич был от Бога! Ей-пра! Силища! И писал бы себе от русских корней отталкиваясь, давя и не давая в себе всплывать местечковому такому «Геволт!» Не смог, и как поэт быстро кончился. Высоцкий сгорел в сорок три, разрываясь и себя с кровью наружу выплёскивая. Жена в Париже, денег за рубежом заработать может выше крыши. Народ любит, партократия ненавидит. Но про страну свою, народ русский никогда слова плохого не сказал! И в прошлое не плевал! Ныне классик! А вот унзере либер гроссише Гроссман Василий. Чего он там написал, какие-такие великие эпические произведения? Да одна «Звезда» еврея Казакевича заткнёт за пояс все его тысячи страниц. Хотя до войны писал и публиковался Казакевич, в основном, на идише! А Некрасова» В окопах Сталинграда?» Симонова и Стаднюка, кровью преданность стране доказавших, лично воевавших и дело туго это знавших, книжищи? Целое «Поколение лейтенантов» в прозе и поэзии? Они что, в другой стране жили? Или со зрением проблемы имели? Нет! Но они различали Россию и народ российский, и власть, в то время правящую. Oдно с другим не путали! Иногда власть и народ едины. Ну, нельзя по другому. Никак! Война, к примеру, если идёт смертная. Но, чаще всего, есть власти последователи и есть недовольные. Повод ли это для союза с Забугорьем и причинении вреда своей стране и своему народу? Ответ давайте сами! Как говорил товарищ Сталин: Хоть лежи в грязи, хоть кожаного грызи, а страну свою не продавай. А я добавлю, дороже себе выйдет!

В мелкой деревушке Багдади, расположенной под тоже по современным меркам, не крупным городом Кутаиси, страны именумой Российская империя, в конце 19 века родился на свет мальчик, которого назвали Ладо. Что по-русски означало – пацана зовут Владимир. Папа был служащим Закавказской железной дороги, а мама, как ей и положено, сидела дома. Они, конечно, не бедствовали. В семье все члены и нет были Гудиашвили, как папа и мама, так и бабушка со своим дедушкой. Так что он тоже носил эту малоизвестную в то время, но прославленную этим мальцом фамилию. Не совсем сразу, конечно, а по мере произрастания и развития своего высоко художественного дарования. Да, талант был, и талант этот был художественным. Рисовать наш паренёк начал рано, но зато занимался этим до самой старости. За это время рухнула Российская империя, меньшевистская Грузинская республика, прочно стала на ноги Советская власть, а он всё себе рисовал картины и рисовал. Правда, с довольно известными отклонениями от своего художественного убеждения и внутреннего голоса. Совершенно разительную картину в смысле обрисовки событий, а не положения отдельных моментов фантазии или действительности на холст кистями, да ещё и мазками, составляют такие полотна, как «Бишкен и Бека Опизари», живописующие ювелиров средневековой Грузии, или некий «Сон Серафиты», изображающей героиню во время глубокого сна, в гробу, с гривой волос, стремительно растущих и заполоняющих всю Картли. А! Да! Тут надо сделать лирическо-эпической отступление. Патриоты Грузии, чего-то там борзо зело камлающие про её священные границы и территориальную целостность, как то очень быстро позабыли историю своей страны. В средние века делилась она, страна Грузия, которой тогда и в помине не было, на три царства: Картли, Кахети и Имерети, ну ещё на феодальные владения, никому не подчинявшиеся, и вольных сванов, пшавов и хевсуров, вообще всех в известное место прямо посылавших. K моменту вхождения в могучую Российскую империю, заключая Георгиевский трактат, Грузия представляла из себя жалкий огрызок, выплюнутый персами и турками и пропущенный через пищеварительный тракт верблюда. В соответствующем виде! «Платон мне друг, но Истина дороже!» Цитата! Не надо обид! Это всего лишь метафора! Миша Грузинский и не такое себе позволял и позволяет! Так, бишь, о чём это я? А, вспомнил! Ладо Гудиашвили войдя в лета и остепенясь, легко понял. Талант надо не только развивать, но и хранить. Желательно, вместе с головой! А поскольку в молодые годы он несколько лет жил в городе Париже, где чуть позднее можно было легко встретить меньшевиков из правительства канувшей в Лету буржуазной Грузии, Жорданию, например, или там Чхеидзе, (а где я слышал недавно эту звучную русскую фамилию?), осознал, надо всё же подпустить немного, но Коминтерна топота. А то вот некий поэт Тициан Табидзе заблуждался, стихи писал хорошие всякие, иногда и правильные, но сгинул, как чурчхела во рту ребёнка. И извергнут был в соответствующем виде. Так что наш Ладо прекратил писать всякую ахинею, возвеличивая средневековую прелесть и мощь Грузии, а перешёл на другое, пересмотрев свои взгляды. Венцом творения этого творческого периода было воспевание трудовых успехов пролетариата в Зестафонигэс и на марганцевых рудниках, если я не ошибаюсь, в Тквартчели, a также яркое изображение лучших людей страны, в понимании cоциалистического реализма и соответствующего отбора! Всё вот это вместе взятое, позволили народному художнику Грузии прожить славную жизнь, остепеняться, получать награды и премии, выставлятся. Короче, жизнь удалась! Да и смерть!