Александр Свистунов - Альманах «Бесконечная история»

На этот раз он не был гигантом в два человеческих роста, однако глухой балахон и посох с причудливым набалдашником были по-прежнему при нем.

Как по команде Шумун опустился на колени, только сейчас уверовав окончательно, Араха последовал ему примеру лишь на мгновение позже.

«Приветствую вас, друзья» – раздался низкий грудной голос, из которого так и сочилась сила и властность.

«К Вашим услугам, владыка» – торопливо выпалил Шумун. Араха лишь ниже склонил голову.

– Ваши заслуги поистине весьма сложно переоценить, и я многим обязан вам, однако есть дела, не терпящие отлагательств. Когда ты планируешь возложить на себя корону?

– Завтра с утра я буду говорить речь перед войском, после этого и произойдет коронация, одобренная всеми солдатами и большей частью народа.

Было совершенно ясно, что это не пустое бахвальство, Араха действительно знал, что он будет коронован.

– Хорошо, до завтра подождать можно. Сразу после этого ты должен будешь вновь созвать армию для боя, чтобы она была готова к отражению персидской угрозы. Как ты наверняка понимаешь, беспрецедентная по размерам и силе карательная армия персов уже движется по направлению к Вавилону. Я уверен, что им уже известно о том, что ты сделал с их переплетением чар, в этот раз они подготовятся гораздо лучше. Хорошо, что ты не истратил мои дары для штурма, они крайне пригодятся в предстоящем сражении. Победить будет очень непросто, и я буду сражаться, подвергаясь не меньшей опасности, чем обычный солдат твоего войска, хотя противники у нас будут принципиально разные.

Мардук внезапно накрепко вцепился в посох, однако уже через пару мгновений придя в себя.

– Как давно я не испытывал этого чудесного чувства… Сила людских молитв и приношений наполняет меня, а ведь я еще не собрал ее всю, разлитую над городом, после разрушения артефактов, забиравших ее у меня. Пожалуй, мне пора. Получи корону, собери всех, кого сумеешь и выдвигайся в поле, мы примем бой в открытую, не укрываясь за стены. Позволить взять себя в осаду было бы большой ошибкой. Наши чары сильны, но их можно использовать лишь один раз, персы же способны легко устроить нам ад, если мы дадим им достаточно времени на подготовку заклятий. Нам понадобится вся людская храбрость и даже больше.

После этих слов, в воздухе обозначилась едва заметная винтовая лестница, по которой Мардук стал с завидной прытью подниматься, стуча посохом. Если бы Араха мог видеть лицо бога, он бы заметил на нем кровожадную, полную ненависти ухмылку.

Прямо под ним, казалось, ворочалось исполинских размеров создание, каким-то чудом попавшее на дворцовую площадь Вавилона. Оно было покрыто мелкими, постоянно шевелящимися чешуйками, которые никак не могли успокоиться. Его войско, люди которых он привел в древний город, подняв из самых низов. Но не только они. Большая часть толпившихся сейчас внизу относилась к простым горожанам, хоть и жившим в великом городе, но ничем не примечательным. И их отношение к нему не было столь восторженным. Это чувствовалось даже отсюда, с вершины примыкающего к старому царскому дворцу зиккурата. О, они не имели ничего против него как их царя, какая разница ремесленнику, кто берет с него деньги: военачальник с неясным прошлым и царственным именем, или персидская марионетка, выполняющая приказы начальника гарнизона Ахеменидов. Однако, в этом то и крылась причина их неприязни к Арахе. Им было безразлично, кто ими правит, однако его правление неизбежно втянуло бы их в самоубийственную схватку со всей Персией, что чревато в лучшем случае материальными издержками, а в худшем – жизнью. И их можно понять. Будь прежний Араха вавилонянином, он поступил бы так же. Вряд ли их можно переубедить, ведь только для него победа в этой войне будет что-то значить. И это что-то стоит того, чтобы проливать за него реки своей и чужой крови. Это что-то – власть. Абсолютная и незамутненная. Нельзя давать волю своим мыслям, сейчас он должен говорить совсем о другом.

Он вскинул руку вверх, и толпа начала затихать. Когда наступило молчание, Араха подошел к самому краю небольшой каменной площадки, на которой стоял. А затем, он начал говорить. Он говорил, о необходимости вернуть былое величие древнейшему городу на земле, говорил о борьбе против персидских собак, поганящих священную землю своим присутствием, говорил о необходимости выбрать правителя, который сумел бы эффективно направлять эту борьбу. И когда речь закончилась, вся площадь, в едином порыве кричала его имя, которое, однако почти сразу начало тонуть в выкриках другого имени, которое должно было заменить старое. Толпа ревела, и весь город содрогался от ее рева.