Л. Шан - Скольжение по спирали. Или поклонники Мии Римик

– …

– Что продолжать? Что еще?

– …

– А-а, работаю… Je bosse в отеле, называется «Ми Руа». Слыхал, папаша, о таком? Это чуть за городом, там… южнее улицы Наций, после перекрестка с… этой, как ее… улицей Имаж… Вот-вот! Что еще. Не женат, так что пока je pompe le fric для себя одного. Не судим, так… привлекался по мелочи. За разбой. Так что вот так.

– …

– Еще не все? А что?

– …

– А, это… Нет, нет никого. Я из далека. Сам снимаю, недалеко тут, студию… Как раз возле Мии – переехал недавно… Четырьста в месяц.

– …

– Четырьста. Че-ты-ри-сы-та. Ты глухой – точно, папаша. C’est trop chiant.

– …

– А, это? Мой акцент… Eiu sò corsu — я корсиканец. У нас все так разговаривают. Мать моя оттуда родом, и я тоже! Ну что, все узнал?

– …

– Ah, merde … Да ты кто есть, что бы меня допрашивать – где родился, где живу, где работаю? Это ты кто такой, эй? Ты на кого работаешь, отец? На черную комнату? Королевский секрет? На второе бюро?

– …

– Что?! Да, je m’en fous! Moi , я никого не боюсь, и скрывать мне нечего! Просто меня слегка ломает – на каком основании меня сюда приволокли? За что? Где я, По какому праву меня допрашивают? Я задержан? Мне нужно позвонить! Дайте мне какой-нибудь grelot! Что за заведение, где нет телефона!

– …

– Какой личности, какой протокол?! Что происходит вообще здесь? Je n’y entrave que dal! А для кого он, этот твой протокол? Кто тогда ты, и кто все эти salopards , которые меня сюда приволокли?

– …

– Что за «Сен-Жэмо»? Мне это ни о чем не говорит! Не знаю я никакого Абирталя, передай ему пусть катится в…А, нет! Allez-vous faire foutre , все вместе с этим вашим заведением, чем бы оно ни было, и этими вашими imbeciles emmerdants , и особенно тобой – старый, мерзкий, глухой ripou !

– …

– Ах так? Уходишь? А ну, скажи им отпустить меня! Стой, ты, fils de garce ! Я передумал, давай поговорим! Как долго это будет продолжаться? Сколько мне тут? Пока этот твой Абирталь не придет? А ты кто такой? Кто вы все? Где я? Punaise ! Стой, не уходи! Вернись! Чем вы тут все занимаетесь? Где мои вещи? Я хочу позвонить! Дай мне позвонить адвокату! Нет, я хочу позвонить Мие! Стой, останься, ты… Я хочу курить, немедленно! Слышишь, эй ты, salaud ! Ушел? Ну и вали! Ah, putain …

К.№1—5.3 №1, продолжение. 20.XI.2002

– О, вернулся! Наконец-то, я уж думал, не придешь. Я как раз просил их тебя вызвать назад. Ты это… папаша, извини, что я так, это… В сердцах я. Давай свои вопросики, и не обессудь, ладно? Подождем твоего Абирталя здесь вместе. А une clope у тебя можно попросить? И зажигалку. Ох, cimer bien ! Вот так… А пепельница? Нету? Что же, я тогда прямо на стол.

– …

– Да, теперь все в порядке. Ну так, что там? Je t’esgourde . Давай сюда свои вопросы.

– …

– Рассказать про детство? А что тут рассказывать? Детство, как у всех там. Ну или почти… Я же говорил, мать родом из Феличчето, отец из Корка – настоящий айриш. Un vrai alcoolo c’est à dire . Я его, правда, совсем не помню – он от нас благополучно смылся, когда я под стол ходил. Нас было трое: мама и мы с Льоу. Льоу, Флорин – это сестра моя. Жили в маленькой piaule , с кабиллами. Всегда шумно было, а со стола можно было piquer немного арака или коньяка. Сам понимаешь, жить среди таких же racailles что и ты сам, да еще и на Корсике… Мать сама нас ставила на ноги. Ну а мы, что? Мы помогали, как могли. Я, например avec mes srabs , ну то есть, с братишками лет с четырнадцати вкалывал, чтобы обеспечивать семью. Автомехаником. Мы дерибанили все bagnoles в округе Фелличето. Я сам колеса откручивал…

– …

– Мать? Да вот от нее и доставалось, как раз. Она у меня математичка была. Не могла смириться, что у нее сын un con achevé . Говорила, что я в отца всем пошел. Ну она там рассказывала о всех этих линиях, спиралях и прочем вместо сказки на ночь, сначала Льоу, потом мне. До сих пор помню про какую-то спираль Архимеда, а еще Ферма и Фибоначчи…

Не могу сказать, что мы ладили. Мне, правда, многое прощалось… (или не высказывалось в глаза). Я ведь приносил в дом fafiots , и это главное. Заколачивать бабосики – это главный урок детства. А там – хоть я как дубовая пробка – все списывать на гены можно… Нет, не близки. Мы как-то особо и не разговаривали – некогда было. Мне пришлось очень быстро стать настоящим мужчиной, повзрослеть. Отвечать за свои поступки. За слова. Это куда важнее всяких золотых сечений на спине моллюска, о чем рассказывала маман. Это… дай еще одну?

– …

– Нос?…Ой, хорошо, ты гляди, ядреный начин какой а… Нос, это отдельная история, rebectuer . Хочешь послушать? Мне было лет десять, Льоу, значит, ну сколько… восемнадцать, что ли? Ну да, точно. Ну вот, мы работали как-то летом, на празднике, у нас на Корсике. Продавали мед на ярмарке в Порто-Веккьо. Праздник перешел в разгул, и прохожие, само собой, изрядно насосались. К нам подошли двое: по выговору – парижские бобо. Я тогда сразу смекнул, что они начнут катить свои шары к моей сестре. Мы конечно могли свернуться и уйти, ведь уже было поздно, но мы подумали, что если мы больше продадим меду, больше наварим с него affure . В нас победила нужда, которая мне стоила носа, а Льоу – изорванного платья и синяков на запястьях… Короче, они подошли вплотную. Так, что нас не видели окружающие, и фактически мы стали вокруг нашего импровизированного прилавка: мы с сестрой в одной стороне, эти двое с другой. Я помню, он спросил: «4,5 евро – это вместе с утренним pipe или только за ночь? – я увидел, как это гад достал толстый кошель, я до сих пор помню этот запах пота его cule , задницы, то есть, и дешевой кожи. Такого толстого кошелька я не помню с тех пор в своей жизни – сколько ты хочешь за вечер, пчелка? Потрудишься ради меня и Патрика?». И, ублюдок, тянет руку к ее nichons . Она его по руке, та и повисла. А потом второй: «даю по две пятерки за каждую, отпусти сосунка домой с его сладостями». Льоу выкрикнула что-то, не помню что, но по идее, оно должно было привлечь народ, но куда там. Чертовы туристы! Никто не вступился. Я смотрю, а этот второй, чертов Патрик, уже успел оказаться сзади и тычет свою желтую… bobèche – рожу, значит, прямо ей в губы, перекрывая ей крик!