Андрей Куц - Самое страшное преступление

– Вы здесь надолго хотите остаться? – всё столь же серьёзно поинтересовался Бориска.

Он внимательно следил за движениями Боброва.

Боброву не понравился взгляд мальчика, и с его лица сошла любезность: оно обособилось, став непроницаемым.

– Да как тебе сказать, – протянул Бобров и начал убирать еду с подстилке из листьев кукурузы. – Хотелось бы. Ты не возражаешь?

– Мне какое дело.

– Вот и хорошо.

Но Борис всё так же пристально смотрел на Боброва.

– А Вы в селе кем работали? – продолжил допрос мальчик.

– Я-то? – Бобров исподлобья быстро взглянул на любопытного подростка и продолжил собирать сумки. – А кем только не был. Полол картошку, капусту, морковь, убирал скотные дворы, технику там какую подсоблял чинить, и даже был механиком, каменщиком был.

– Так много? – удивился Бориска.

– Так много, – подтвердил Бобров.

Он встал на четвереньки и уполз в шалаш, чтобы спрятать продукты в тень. В полном молчании выбрался, поднялся, нарвал охапку листьев кукурузы – вернулся в шалаш и тщательно укрыл ими сумки. Никто из ребят не двигался, никто не проронил ни слова. Бобров, пятясь задом, выполз, встал на ноги, потянулся, скучно поглядел на чистое небо, зевнул, сказал:

– Хорошо-то как. Благодать. Вам, ребятки, наверное, надо идти? Вы гуляйте, отдыхайте, помогайте по хозяйству родителям и всё такое. И как-нибудь потом приходите в гости. Окей?

Митя, Саша и Катя неохотно поднялись, неудовлетворённые такой непродуктивной и неинформативной встречей. Любочка же не торопилась. Она следила, что сделает Бориска. А тот, поглядев на Митю, Сашу и Катю, поддался общему импульсу и встал. Он протянул Любочке руки. Девочка с готовностью на них опёрлась и легонечко подлетела на воздух. Бориска опустил её на ножки.

– Вот у Мити, – начал Бориска, – отец заведует механическим складом. Вы должны его знать.

– Да?! Надо же, – процедил Бобров, занимаясь подсчётом кукурузных макушек.

– Михаил Борисович Кулешов. Неужели не знаете? – Глаза у Бориски превратились в щёлочки.

– Так, хорошо! – вдруг обрубил маленький черноволосый мужчина и подбоченился, набычился, упёрся взглядом в мальчика. Они стояли как на дуэли, друг против друга, и метали из глаз искры негодования и жёсткой решимости. – К чему эти расспросы? Ты к чему ведёшь? Ну!

– Я вчера был в Житнино, – выпалил Бориска. – Там о Вас никто слыхом не слыхивал. Вы там не работали и не жили. Вы нам всё врёте!

Четверо детей опешило от столь дерзкого наскока Бориски.

– Ты чего, Бориска? – пролепетала Любочка.

– Подожди, Любочка, – отозвался Бориска. – Нам надо разобраться. Всё в порядке.

Девочка крепко ухватилась за его руку, прижалась к ней щекой, но поверила ему и требовательно посмотрела на дядечку, ожидая, что же тот ответит такому всегда умному, доброму, ответственному, заботливому и внимательному Бориске.

Солнце стояло высоко. В кукурузных рядах парило. Звенели кузнечики.

Мозг у Боброва распирало от обрывков всевозможных мыслей, и ни одна из них не складывалась в законченную, в логически обоснованную, чёткую и ясную. Он всячески старался, но не мог склониться ни к одному возможному разрешению опасной для него ситуации.

Если продолжать врать, то сможет ли он сориентироваться на ходу и придумать всё настолько складно, что на этот раз у ребятни не возникнет сомнений? В этом он был не уверен. А сказать правду, это значит подставить себя под риск быть преданным. И он признавал их право на такой поступок. На донос! Но не принимал его: за такое филёрство он с удовольствием оторвал бы, открутил бы им их глупые маленькие бошки! Но понять их смог бы.

Мужик ощерился.

– Милые мои детки, – не то простонал, не то проскрежетал он.

От этих звуков, от подобного обращения дети невольно сделали шаг назад. Ноги у них стали ватными, глаза расширились.

– Ребята, вы это чего? – Бобров заметил их реакцию и смягчил интонацию, заговорил носом, изнутри, на выдохе – бархатно, усыпляюще-убаюкивающе, стараясь улыбнуться чёрными камешками глаз. – Испугались, что ли? С чего бы, а? Не дурите. Ну не сказал я вам всей правды. Так что же? Я же вас видел впервые. Откуда мне было знать, можно ли вам довериться, не продадите ли? Ведь это же так просто, так понятно. Вы тоже не открылись бы перед первым встреченным на дороге человеком. Ну, будет, будет, перестаньте. Если так хотите, я вам расскажу… что смогу. Всё сложно, ребятки, очень сложно в этой жизни. Понимаете?

Митя рьяно закивал головой. Саша вторил ему менее ретиво. Увидав это, к ним присоединилась Катя. Любочка только выглянула из-за спины Бориски, за которой спряталась мгновением ранее. А Бориска просто сказал: