Яна Уайт - Черный омут зависти

– То есть у тебя с ней был конфликт? – сладенько пропела Эмили.

– То есть у меня с Варей после этого вообще ничего не было – ни конфликта, ни любви, ни каких-либо других взаимоотношений. Полный бан. Можешь пообщаться с Дереком, он знает, что если я баню людей, то, скорее всего, раз и навсегда. Что в реале, что в виртуале.

Эмили посмотрела на Дерека со странным выражением лица.

Бекки моментально вмешалась. Не хватает еще разборок между детьми. Работать надо.

– Так что же стало с книгой?

– Да ничего. Как всегда, сначала был довольно-таки большой интерес, потом все утихло. Периодически раздариваю знакомым и клиентам экземпляры, книга ведь лучший подарок? Даша, конечно же, копытом бьет, чтобы сделать рекламную компанию, организовать презентацию, но мне этого особо не надо. Мне есть чем заняться без всей этой лишней суеты.

– Ну хорошо, пока это оставим, – протянула Бекки.

«Как бы не так, сама перепроверю всю информацию».

Она кивнула Нику, новому сотруднику Бюро.

– Что там судебно-медицинская экспертиза говорит?

Ник, молодой парень со звучной фамилией Клегг, поднялся со стула.

– Тело опознано по найденному в квартире эстонскому паспорту на имя Варвары Чечеткиной. Смерть произошла в районе между 7 и 9 часами вечера, 25 декабря, в результате остановки сердца. Скорее всего, женщина очень испугалась в момент нападения. Но сердце остановилось первым, рана на голове, хотя и смертельная, произошла уже через секунду после момента смерти. Насчет черепно-мозговой травмы, если убрать весь жаргон, повторюсь, рана смертельная, но это не первоначальная причина смерти. Нанесена тупым тяжелым предметом, интересная деталь: в ране остатки какого-то синтетического материала, как если бы бейсбольная бита была обернута в холщовую ткань черного цвета. Дубинка была весом килограммов пять-семь, тяжелая вещь. Отпечатков море, большинство принадлежат Чечеткиной и еще другому человеку, предположительно, женщине.

– Это, наверное, Регина Климова, – подала голос Анна.

Все собравшиеся в «Аквариуме» дружно обернулись.

– Кто такая Регина Климова? – спросила Бекки.

– Девушка Чечеткиной. По крайней мере, так их взаимоотношения описываются на фейсбуке.

Анна повернула планшетник полицейским.

На странице фейсбука они увидели двух обнимающихся девушек на фоне Биг Бена. Одна была в стиле «буч», это была Варя Чечеткина, а вторая была очень миловидной и женственной «фамм». Под фотографией стояла надпись: «Варя и Регина – третья годовщина!» Дата поста была вчерашняя.

– И где эта Климова сейчас? – подала голос Бекки.

Как всегда, ответила всезнайка Эмили.

– Некая Регина Климова вчера вечером в 22:30 вылетела из Хитроу в Таллин. Через Москву. Странно.

Суперинтендант дала себе время переварить информацию, прежде чем в «Аквариуме» раздалось ее фирменное:

– Твою же ж мать!

Почему у меня так дрожат руки? Неужто из-за вчерашнего? Так ничего такого вчера и не произошло.

Почему она не поднимает трубку? С нее станется. Не только красивая баба, но и умная.

Только из-за нее все произошло и только для нее.

Если бы не она, то все случилось бы по-другому.

А вообще она мне должна.

Всем должна. Даже жизнью.

Позвонить еще раз?

Нет. Подожду.

Надо утихомирить мысли, которые разбрыкались как пьяные кони.

Пьяные… Кони…

Да и мне бы протрезветь не помешало.

Рано или поздно свершится правосудие, и все станет на свои места.

А сейчас, спать.

Баю-бай…

Тони, все еще председатель муниципалитета одного из крупнейших округов Лондона, пил водку абсолютно по-русски, из маленьких смешных рюмочек, и думал о былом.

«Как же я докатился до такой жизни?»

Он вспомнил свои лихие подвиги. Чего только не совершалось по молодости!

Тони Браун, с недавнего времени лорд Тони Браун (этот титул купила ему драгоценная супруга), происходил из типичной пролетарской семьи, когда-то принадлежащей к самому низшему слою английского рабочего класса. Только резкое смешение социальных иерархий, произошедшее в восьмидесятых годах прошлого века, позволило ему присосаться к консерваторам и сделать неплохую политическую карьеру. Родись он на пять лет раньше и быть ему, в лучшем случае, начальником местного Пост Офиса, как его брат Роджер. Но ему повезло. В восьмидесятых, из-за политики Тэтчер, консерваторам отчаянно надо было расширять электорат. И как любые представители мутирующего вида, жаждущие выжить в меняющихся условиях, они сделали все возможное, чтобы их политика внезапно стала интересна не только английским магнатам, но и представителям рабочего класса.