Эбби Тэйлор - Похищенный

— Я оставлю вас одних.

Не удостоив Эмму и беглого взгляда, она ободряюще сжала руку Оливера, проскользнула мимо них в гостиную и закрыла за собой выкрашенную в белый цвет дверь.

Эмма чувствовала себя еще хуже, чем прежде. Ладно, положим, она не хотела, чтобы Шармила присутствовала при их разговоре. Но она предпочла бы, чтобы это Оливер попросил свою подружку удалиться. Безупречные манеры девушки — или полное отсутствие любопытства — заставляли Эмму чувствовать себя неуклюжей, грубой, невероятно навязчивой особой.

— Пойдем в кухню, — предложил Оливер.

Он повернул выключатель. Повсюду были разбросаны принадлежности женского туалета. На спинке стула висел небрежно брошенный золотистый кардиган. На столе примостилась лаковая сумочка. Дверца холодильника была увешана новыми фотографиями, в основном снимками темноволосой девушки со сверкающими белыми зубами и большими блестящими серьгами. Она весело улыбалась в объектив. На подоконнике выстроились цветы в горшках, их темные листья свешивались через край. Раньше у Оливера не было комнатных растений. Он отшучивался, говоря, что непременно забудет полить их.

— Могу я предложить тебе что-нибудь? — поинтересовался Оливер. — Может быть, хочешь выпить?

— Нет, спасибо, — отказалась Эмма. Видя его сейчас, при ярком свете, она вдруг поняла, что любит его в десять, в сто раз сильнее прежнего. И будет любить всегда. Вид его причинял почти физическую боль. Его выразительные и одновременно сонные глаза. Его выбеленные солнцем волосы. Его запах.

— Я беременна, — выпалила она.

И затаила дыхание.

Разумеется — а она вовсе не была дурой, — Эмма не рассчитывала, что Оливер от радости начнет скакать по кухне. Он будет шокирован, как и любой на его месте. Может быть, даже взбешен. И разве может она винить его? В своих мечтах о том, что они помирятся, Эмма всегда представляла, как она, стройная и свободная, лежит рядом с Оливером на его застеленной белыми простынями кровати. И рядом никогда не было ни ребенка, ни огромного живота.

Так что она была готова к тому, что он испуганно охнет, сделает шаг назад, неприятно удивится. Ждала этого. Но Оливер лишь метнул быстрый взгляд в сторону гостиной, где скрылась Шармила. Этого она никак не ожидала, и сердце у нее упало. А потом случилось еще кое-что, столь мимолетное и почти незаметное, что Эмма наверняка бы этого не заметила, не наблюдай она за ним столь внимательно.

У него легонько дрогнули и скривились в презрительной гримасе губы.

Отвращение.

Но уже через долю секунды он овладел собой.

— Пожалуй, мне не стоит задавать очевидный вопрос о том, как такое могло случиться. — Оливер попытался пошутить.

У Эммы земля ушла из-под ног. У нее кружилась голова, и она жадно хватала воздух широко открытым ртом, как рыба, выброшенная на лед. Она мельком увидела свое отражение в оконном стекле. Одетая в спортивные штаны и кроссовки, с несвежими прилизанными волосами и расплывшейся талией. Именно так должна выглядеть женщина, которую застали за постыдным занятием, — подглядывающей в чужие окна в чужом саду. Шпионящей за мужчиной, который бросил ее ради другой. Эмма поневоле сравнивала себя с элегантной, стройной девушкой, которая тактично удалилась в другую комнату, и от стыда ей хотелось провалиться сквозь землю. Ты знала, что так все и будет. Ты знала, как он отреагирует. Так что уходи отсюда немедленно. Убирайся прочь. Не задерживайся!

— Можешь не беспокоиться, — сказала она. — Я ничего от тебя не требую. Я просто хотела, чтобы ты знал.

— Мне очень неловко, право же, Эмма. — Оливер обеими руками откинул со лба волосы. — Фу-у… Наверное, я должен спросить, не нуждаешься ли ты в деньгах?

— Мне ничего не нужно. — Она повернулась и направилась в коридор.

— Может, тебя подвезти?

— Нет, благодарю.

Эмма размеренно шагала к входной двери. Из гостиной долетала негромкая музыка. Дверь была плотно закрыта. О, Шармила проявила себя во всем блеске. И поступила очень умно, не став подслушивать.

Оливер вышел вслед за Эммой и проводил ее до калитки.

— Что ты собираешься делать? — шепотом спросил он, но на воздухе звуки разносились далеко. — С беременностью, я имею в виду.

— Еще не решила.

Эмма вдруг остановилась. Она стояла на садовой дорожке, крепко обхватив себя руками. Потом она перевела напряженный взгляд на Оливера и сказала:

— Наверное, будет лучше прервать ее.

Эти слова должны были потрясти его, вывести из оцепенения. Заставить заговорить с ней, вернуться к ней. Естественно, известие о том, что она ждет ребенка, могло и не привести его в восторг, но и вот так, походя, принимать решение об аборте было нельзя. Что бы там ни думал Оливер, он просто обязан был сказать «Подожди. Я должен подумать. Не стоит делать поспешных выводов. Я позвоню тебе, и мы поговорим».