Дмитрий Потехин - Пандемониум. Мистические повести

Они пару секунд недоуменно смотрели друг на друга. Вдруг незнакомец вскинул руку, и в следующий миг Евгений оказался лицом к лицу с черным дулом револьвера.

– Стоять!

Маленькие, блестящие глаза жандарма светились первобытным ужасом. Усы торчали вверх, как у бешенного кота.

– Шинель!

– Ч-что, простите? – пробормотал Евгений, поднимая вверх руки.

На него еще никогда в жизни не наводили оружие.

– У меня есть паспорт…

– Какой к черту паспорт, осел! Снимай шинель!

До сих пор не понимая в чем дело, Евгений начал судорожно расстегивать пуговицы.

Жандарм неожиданно схватил зубами за рукоятку свой револьвер и трясущимися пальцами, дико сопя, принялся расстегивать собственную шинель.

Не прошло и минуты, как он натянул на себя шинель Евгения, так что у той треснули швы на спине, надел его фуражку и после тщетной попытки застегнуть на громадном животе пуговицы, выругавшись, кинулся прочь.

Евгений стоял один, оторопело глядя вслед своему грабителю. О том, чтобы взять лежащую в грязи жандармскую шинель не было и мысли. Он зябко поежился и почти бегом направился вон из проклятого переулка. На нем был его легкий студенческий мундир. Добраться поскорее до дома неожиданно стало вопросом здоровья, а, может быть, даже и жизни.

Все, что происходило дальше, не поддавалось осмыслению. Понять новую жизнь мог только тот, кто находил прелесть в разрушении всего привычного и устоявшегося. Революция свершилась, но ни перехода к новому бытию, ни возврата к старому не было.

Евгений видел это и удивлялся, почему события в стране так мало его волнуют. Случись это пару месяцев назад, он бы наверно уже сходил с ума. Но теперь… Первый раз в жизни Евгений по-настоящему испугался за себя. Он многое пережил с той проклятой ночи, когда одержал победу в игре, и Мсье Фантазм вознаградил его, отведя за ручку в мир грез.

Уже на следующее утро Евгений почувствовал дикую жажду вернуться в театр и повторить волшебное путешествие. Конечно же, он запретил себе это делать, зная, что висит на краю обрыва. Его тело больше не испытывало недомоганий, но было кое-что пострашнее физической тяги: избалованный галлюцинациями разум отказывался принимать окружающую действительность, не желал верить в ее серьезность. Ему требовалась та абсолютная истина, та совершенная вселенная, в которой он однажды уже побывал.

Это была настоящая хандра. Все попытки встряхнуть себя, заставить вернуться в прежнюю колею, жалкие потуги увлечься чтением или хотя бы отвлечь себя походами в кинематограф не приносили результатов. Долгие дни воздержания лишь раздували пожирающее душу пламя. Болезненная усталость с каждым утром все тяжелее ложилась на плечи, наполняя сердце страхом и тоской.

Было совершенно очевидно, что он испытал действие какой-то неведомой энергии, не имеющей отношения к классическому гипнозу. Но как узнать, что это за сила и как ей сопротивляться?

Доктора, которых он посещал, предполагали неврастению, связанную с перенапряжением, или тревожную депрессию, вызванную тонкостью натуры, возрастным кризисом и социальными потрясениями. Давали самые банальные советы. Того, что Евгений мог находиться под влиянием каких-то внешних сил не допускал никто.

Однажды, не выдержав, Евгений все-таки сел в трамвай и доехал до театра сестер Зандаровых, плохо понимая, что он будет там делать. Двери театра были заперты, на месте плаката с изображением Фантазма теперь висело расписание спиритических сеансов, проводимых какой-то дамой с дурацкой фамилией. Все было кончено. Фокусник и его игра испарились, словно никогда не существовали.

Зная, что каждое воспоминание об этих вечерах лишь добавляет яда в его отравленную психику, Евгений, тем не менее, позволял памяти баловать себя. Поздней ночью, погасив свет и улегшись на диван, он начинал мысленно воспроизводить процесс игры. Вновь и вновь проходил нарисованную карту, из раза в раз вспоминал, где и какие видения его посещали. Каждую ночь, часами облизывая в голове обрывки прошлого, он до того напрягал сознание, что все дальше и яростнее отгонял от себя сон. Евгений сам не заметил, как заболел бессонницей. Прежде никогда надолго не покидавшая его способность засыпать превратилась в дополнительную, тяжелую пытку.

Приходя в университет, Евгений нередко дремал на лекциях. Его успеваемость падала, отношения с профессорами портились на глазах. Чтобы как-то удержаться и не вылететь, он начал закупать в аптеке стрихнин.