Лариса Соболева - Роковое предчувствие

– Я доволен переменами в дочери, – заговорил Всеволод Федорович по-английски, – и тем, что ее семейная жизнь наладилась. Но мне хотелось бы увериться, что ее слова четыре месяца назад были типичным женским неврозом после рядовой ссоры.

– Думаете, ваш зять обманывает дочь и вас?

– А разве это исключено?

– Психоаналитики ничего не исключают.

К этому времени Родион спустился к печке с навесом от дождя, понюхал дым, поднимавшийся из мангала, и тихонько шепнул Марату на эмоциональном подъеме:

– Старик балдеет. Все идет на ять!

– Не дергайся, Роди, не дергайся, – почти не раскрывая рта, сказал Марат, бегая зоркими глазами по террасе. – И не расслабляйся, будь начеку. Слишком много поставлено на карту, включая наши задницы. Старик – ладно, но его секретари умней деда. Я хребтом чувствую их, они все время на стреме, будто в стаю волков попали.

– Не преувеличиваешь?

– Не разделяю твоей эйфории. Неси шампуры. Если только замечу с их стороны шебуршание, уничтожу.

– Погоди… – Родион взглянул на дисплей, скорчил недовольную мину. – Черт, Влада. Да?

– Хочу с тобой увидеться. Только не говори «нет».

– Не сегодня. Завтра вырвусь.

– Завтра… – Она расстроилась. – Когда?

– Ближе к вечеру. Все. Завтра жди.

Марат, конечно, знал, и кто такая Влада, и что у нее за дела с Роди, сам отвозил его на случку – как он нарек их свидания, потому процедил раздраженным тоном:

– Бабы сейчас на нашем пути – лишняя обуза.

– Ты ведь ходишь к проституткам.

– Им заплатил – и адье. А твоя Влада тащится от тебя, это плохо. Она уже оборзела, на презентации глаз с тебя не сводила.

– Разберусь с ней. – Родион взял блюдо с мясом и понес на террасу. – Прошу всех к столу! Поторопитесь, а то шашлык остынет. Это блюдо нужно есть только горячим.

Расселись, тарелки и приборы звякали, словно до этого всех морили голодом, шампуры разносил Гена. Светлана с дикарским восторгом выдавливала на тарелку кетчуп – шашлыки она считала лучшим блюдом мира, так что же, отказывать себе в удовольствии только потому, что их жарил садюга? Как вдруг старший урядник:

– Лиза, тебе нельзя острого, береги горло. – Глядя на него, она выдавила из бутылочки добрую половину кетчупа, который растекся по всей тарелке лужей, не меньше. Роди посетовал: – Ну, вот, видите, Всеволод Федорович, ваша дочь не слушается докторов.

– Оставь ее, – сказал тот. – Ты же знаешь, как Лизонька любит острое. – И Светлана любит, какое совпадение! – Сегодня можно.

– Берите бокалы, рюмки… – распоряжался Роди на правах хозяина. – Марат! Марат, быстро к нам, у меня тост. Все взяли? Давайте выпьем за то, чтобы мой тесть попал на страницы журнала «Форбс» в числе первой десятки богатейших людей планеты.

Он полагал, тост придется по душе тестю, подобные пожелания любят даже бедные люди без малейшей перспективы уплотнить кошелек в ближайшее столетие. А Всеволод Федорович как-то странно покосился, покривился и нехотя промямлил:

– А я не стремлюсь на страницы ни газет, ни журналов, даже названия их не знаю. Я как Корейко. Читал?

– «Золотого теленка»? Конечно. То есть вы предпочитаете подполье?

– Предпочитаю. Не люблю хвастовства, шумихи, показухи, эти слабости притягивают к персоне мошенников. А я хочу сделать подарок. Лиза… мне непривычно видеть тебя тихой, скромной, домашней женщиной, считал, что твой муж мне лгал, описывая перемены в моей дочери. Не лгал. Поэтому держи награду.

Виталий откуда-то выудил плоскую коробку, открыл и отдал Светлане. Нет, получив такой подарок, можно в обморок упасть, но цеплять на себя – боже упаси. Ожерелье и серьги. Стра-ашно дорогие, к тому же невероятно красивые… Только не Светлане сделан подарок, она и отнеслась к нему соответствующе: чмокнула «отца» в щеку и поставила коробку на край стола.

– Э, нет, надень, – потребовал Всеволод Федорович, беря воздушное ожерелье. – А это что на тебе?

Светлана ладонью накрыла кольцо Захара, дав понять, что не снимет его ни за что, она видела замешательство Всеволода Федоровича, который наверняка ждал бешеной благодарности и плясок дочери на радостях.

– Вот-вот, скажите вы ей, чтобы сняла, мне неловко бывает. Я понимаю, память, то да се, но зачем же дешевку таскать постоянно? Пусть бы лежала в шкатулке.

– Память? – заинтересовался Всеволод Федорович. – О ком?

– Да старушка какая-то подарила.

– Если колечко так много значит для тебя, пускай висит, – разрешил Всеволод Федорович, застегивая колье на шее Светланы.