Себастьян Фитцек - Посылка

– Да, полагаю, на этом все, – ответил Ротх. – Только если фрау Штайн не рассказала вам чего-то, что может быть важно для моей работы.

– Адвокатская тайна, – улыбнулся в ответ Конрад, но потом покачал головой. – Нет, серьезно. Она совершенно потеряна. У нее появились суицидальные мысли, вы обязательно должны обратить на это внимание.

– Не волнуйтесь, мы к этому готовы. – Ротх почесал одну из проплешин. – К сожалению, такая реакция была ожидаема.

– Почему?

– Мы глубоко потрясли фрау Штайн, перевернули ее мир.

Ротх указал на книжный стеллаж с собранием сочинений Шопенгауэра. Одна из камер все еще торчала в корешке тома «Мир как воля и представление».

– И ей кажется, что восстановить его невозможно.

– Эй, эй! Пожалуйста, осторожно! – Конрад извинился и подошел к грузчику, который пытался вытащить круглый ковер из-под журнального столика.

– Это не мусор, его нужно сдать в химчистку.

– Это Энсо ? [11] Кит. «образ круга», «совершенная отметка» – дзенский каллиграфический символ в виде круга. Считается, что Энсо выражает собой «истинную таковость», «изначальную природу Будды», «облик реальности», совершенное просветление, первоначальное лицо, «космическое тело Будды». – спросил Ротх, последовавший за ним.

Конрад с уважением взглянул на него:

– Вы разбираетесь в символике дзен?

– Немного, – улыбнулся Ротх и указал на черную окружность на белом ковре. – Энсо , то есть круг, в дзен-культуре рисуют одним плавным движением. Художники дзен считают, что лишь тот, кто внутренне собран и находится в гармонии с самим собой, может нарисовать пропорциональный Энсо. Поэтому по качеству выполнения такого круга можно увидеть состояние сознания рисующего.

– Снимаю шляпу, – рассмеялся Конрад. Рабочий между тем исчез с журнальным столиком под мышкой. Другие грузчики тоже удалились с разными предметами мебели, так что Конрад и Ротх ненадолго остались наедине. – Не знал, что в вас пропадает философ.

Ротх рассеянно кивнул. Его пальцы еще раз сжали волокна ковра Энсо, затем он поднялся. В последний раз он окинул взглядом бутафорский кабинет и как бы между прочим спросил Конрада:

– Вы не могли расстаться с ней, верно?

– Простите?

– Вы хотели, чтобы она всегда была с вами. Всегда рядом.

– О чем вы вообще говорите? – спросил слегка раздосадованный Конрад.

Вместо ответа, Ротх посмотрел на ворсинки в своей руке, которые он только что поднял с ковра. Они были темно-коричневого цвета и казались необычно тонкими для ковра. Почти как волосы.

– В лаборатории Филиппа были найдены трофеи всех жертв. Кроме Эммы, – сказал психиатр и посмотрел Конраду прямо в глаза.

Защитник побледнел и словно постарел за секунду. Самоуверенность, которая не оставляла его ни на минуту, лопнула как мыльный пузырь.

– Что, черт возьми, вы хотите этим сказать?

Ротх ответил ему встречным вопросом:

– Вас не удивляет масштаб работ, профессор Луфт? – Психиатр развел руки, делая вид, что сам впервые видит все вокруг. – Бутафорское бюро, телевизор с разрешением UHD, скрытые камеры и микрофоны. И это все для того, чтобы помочь пациентке, страдающей паранойей, избавиться от ее галлюцинаций?

– Что здесь происходит? – тихо спросил Конрад. Его взгляд беспомощно скользил по декорациям в поисках выхода.

И прежде чем он нашел его, Ротх опустил на него гильотину правды:

– Мы наблюдали не за Эммой, а за вами!

Эмма плыла по дну иссиня-черного озера, борясь с приступами морской болезни. При этом волны, которые нарушали ее чувство равновесия, раскачивались в такт какой-то странной мелодии.

В такт голоса, который то шептал, то смеялся.

Голоса сумасшедшего.

Голоса Конрада.

«Я люблю тебя, Эмма».

Эмма почувствовала невероятную тошноту, открыла глаза, и ее вырвало прямо рядом с больничной кроватью.

Все еще с помутненным сознанием, она видела мир словно через матовое стекло, но знала, кто она (изнасилованная женщина), где находится (в Парк-клинике) и что Конрад сказал ей.

– Не волнуйся, я позабочусь о тебе, – говорил он, держа ее за руку. Глубокий сон Эммы он принял за состояние полного беспамятства. – Я буду защищать тебя, как всегда это делал.

Волны забытья уносили ее все дальше. И каждый раз голос возвращал ее обратно.

Ее вырвало до того, как медикаменты успели полностью подействовать, но Конрада давно уже не было в палате.

Зато его голос остался в ее голове. Зловещий монотонный шепот воспоминания.