Себастьян Фитцек - Посылка

– Почему меня не удивляет, что ты собираешься рассказать мне одну из своих историй.

– Сильвия, ты знаешь меня.

– Точно?

«Без понятия. Я даже себе не могу этого сказать».

Эмма нервно почесала руку ниже локтя. Неожиданно почувствовала зуд по всему телу.

– Если то, что ты говоришь, правда, значит, таблетки подменил кто-то другой.

– Ах да, снова одиозный Некто. Как и Некто, который тебя якобы изнасиловал.

Вот оно что.

Теперь все ясно. Якобы.

Одно-единственное слово. Больше чем достаточно, чтобы выбросить их дружбу в мусорный бак и накрыть сверху крышкой.

– Я не это хотела сказать, – ахнула Сильвия. Она выглядела так, словно очнулась ото сна. С изменившимся, смягчившимся взглядом закрыла рот рукой.

– Но только что сказала, – сухо ответила Эмма. Якобы.

– Знаю. Но поставь себя на мое место. Что я должна думать?

– Правду.

– Какую правду, Эмма?

Сильвия перевела дыхание и продолжила, с каждым словом раздражаясь все сильнее:

– Гостиничный номер, которого не существует? Свидетельница, которую не нашли? Господи, да ты даже не вписываешься в общую схему. Парикмахер убивает проституток. А ты самая верная жена, какую я знаю. И ты жива.

– Меня обрили и изнасиловали. В моей комнате был мужчина…

– Да. Как и Артур в твоем шкафу…

Все кончено.

Мусорный бак, в котором гнила их дружба, вот-вот отправится на свалку.

– Да как ты смеешь, ты… ты… – От боли Эмма не могла подобрать слов. Она закрыла глаза, рискуя потеряться в вихре воспоминаний.

Сверкнули буквы на зеркале.

УБИРАЙСЯ.

Она слышала голос отца.

НЕМЕДЛЕННО УБИРАЙСЯ. ИЛИ ТЕБЕ НЕ ПОЗДОРОВИТСЯ!

Слышала звук вибрирующих лезвий.

ЗРРР.

Слышала, как захлопнулась дверь. С такой силой, что вся гостиная содрогнулась.

– Той ночью я лишилась не только волос и чувства собственного достоинства, но и ребенка! – кричала Эмма, не открывая глаз. При этом яростно била себя в живот. Раз, второй, третий. Все сильнее. Пока от боли не опустилась на колени. Закашлялась, захрипела, как перед приступом рвоты.

– Помоги мне, – вырвалось у нее. – Помоги мне, я не знаю, что со мной происходит.

Она открыла глаза, протянула руки к подруге.

Но в комнате не было никого, кто мог бы ей помочь.

Сильвия давно ушла.

Эмма доплелась до дивана и закашлялась.

Горло обжигало от позывов рвоты, желудок горел после ударов. Она подумала о бедном Самсоне, которому наверняка еще хуже и которому должны помочь.

Таблетками.

«Ты их перепутала. Ты чокнутая».

Сильвия ушла, но ее голос по-прежнему звучал в голове у Эммы, продолжая предъявлять обвинения, которых она не понимала.

Она еще никогда не принимала таблетку следующего дня, тем более не имела запаса, который могла бы кому-то передать. Как врач она чувствовала ответственность и ни за что бы не подсунула лучшей подруге не то лекарство. Только не Эмма – та, которая, протестуя против превышения прав в отношении пациентов, даже решилась повторить эксперимент Розенхана. И все же, как бы ужасны ни были обвинения Сильвии и как бы глубоко ни ранили Эмму подозрения подруги, эта ссора не имела значения по сравнению с тем, что до этого произошло в доме Паландта.

Эмма снова поднялась с дивана.

Она должна позвонить Филиппу.

Конечно, он станет упрекать Эмму, как только узнает о ее самостоятельном походе. Но в итоге будет вынужден согласиться: Антон Паландт очень странный сосед, к которому нужно присмотреться.

Она пошаркала к вешалке в прихожей.

– Алло, Филипп? Попроси, пожалуйста, следователей заняться человеком, проживающим по адресу Тойфельзее-аллее, 16. Лысый, глотает горы лекарств, живет в доме с задернутыми шторами. Ему определенно кто-то угрожает, и самое главное, в его доме полно манекенов для париков. А на одной такой штуке в спальне даже надеты женские волосы, и не спрашивай меня, как я это выяснила.

Что-то в этом роде собиралась она сказать ему по телефону, но, ощупав куртку, с ужасом поняла, что это невозможно. Потому что ее сотовый исчез.

Нет! Нет, нет, нет…

В отчаянии Эмма опустила руки.

«Исчез» – неправильное слово для того, что произошло с ее мобильным телефоном.

«Я его потеряла», – подумала она и громко выругалась, когда ей стало ясно, что существует только одна возможность, где он мог выпасть из кармана.

У А. Паландта.

«Когда, выбегая из дома, я налетела на манекен для парика».

Эмма почувствовала, как ее пронзил холодный сквозняк – психосоматическая реакция. Часть разума говорила, что нужно забрать телефон, другая спрашивала, неужели она настолько рехнулась, что готова вернуться в логово льва.