Себастьян Фитцек - Посылка

– Самсон, ну же. Ты меня слышишь?

Пес снова начал задыхаться.

В обычных обстоятельствах Эмма испугалась бы до смерти и первым делом зажала бы рот руками, от страха, что не справится в такой критической ситуации. Но недавно принятый диазепам сгладил самые высокие волны страха, хотя полностью не устранил. Это как анестезия у зубного врача. Острые вспышки боли уже не ощущаются – только вездесущее тлеющее пламя, которое глубоко внутри только и ждет момента, чтобы заново вспыхнуть, едва действие укола ослабнет.

И что ей делать сейчас?

Она посмотрела на улицу. Буроголовая ворона села на голую магнолию и вроде подмигнула Эмме, но это, конечно, только показалось. По-прежнему шел густой снег. Эмма не могла разглядеть глаза птицы.

Ее подсознание подсказывало ей, что нужно делать.

– Ты должна выйти наружу!

– Нет! – громко возразила она, но практически не услышала своего голоса, потому что Самсона снова вырвало. На этот раз крови было меньше, но лучше от этого не стало.

– Да, ты и сама знаешь. Ты должна покинуть дом, Самсону нужна помощь!

– Ни за что. – Эмма помотала головой и подошла к столу, на котором лежал ее сотовый.

– И куда ты хочешь звонить?

– В экстренную ветеринарную службу, куда же еще?

– Уверена?

– Конечно, только взгляни на него.

Она посмотрела на Самсона.

– Понимаю, – продолжил голос у нее в голове, он напоминал ее собственный, только в какой-то заумной версии. – Кажется, ему осталось недолго. Ты действительно этого хочешь?

– Спасти его?

– Подвергнуть себя опасности , – ответил голос.

Как громом пораженная, Эмма замерла, ей потребовалось несколько секунд, чтобы переварить эти слова. Потом она снова положила телефон на стол.

– Ты прав.

«Я не могу никому позвонить».

Потому что одним звонком это не ограничится. Когда-то перед ее дверью возникнет незнакомец. Неизвестный ветеринар, которого придется впустить в дом, потому что не может же она в такой холод отправить Самсона для осмотра на улицу. А потом еще нужно будет поехать в ветеринарную клинику, потому что дома его не вылечить.

– Проклятье, – выругалась она.

Самсон тем временем уже лежал на боку, почти в позе эмбриона, и тяжело и быстро дышал. Бледный язык свисал из пасти, нос был практически сухим. Кровавая нить слюны тянулась с его черной губы до самого паркета.

– Что же с тобой такое?

«И что мне теперь делать?»

Она не могла впустить в дом незнакомца, только не в ее состоянии. Но единственная логичная альтернатива – покинуть дом – казалась не менее ужасной.

Эмма на секунду задумалась, не позвонить ли Филиппу, но тогда он точно может забыть о своем конгрессе, а она не хотела так с ним поступать.

Может, это просто вирус?

Эмма погладила Самсона по мягкой шерсти и почти не ощутила, как поднимаются его ребра при дыхании. Возможно, это воспаление легких, но в таком случае симптомы проявились в острой форме и слишком неожиданно.

Теперь стало понятно, почему Самсон все время был такой вялый.

«Мой бедный медвежонок, у меня такое ощущение, что тебя кто-то…»

Она резко вскочила, пронзенная шокирующей мыслью.

«…что тебя кто-то отравил!»

Образ Салима, спрашивающего ее, можно ли дать Самсону лакомство, не выходил у нее из головы.

«Нет, нет, нет. Это чепуха».

Эмма с трудом соображала, ее сознание работало вполсилы – типичное действие успокоительного. Она еще могла делать выводы, но все процессы занимали вдвое больше времени.

Только не Салим. Самсон всегда получает от него что-нибудь, и никогда ничего не случалось.

Ворона за окном исчезла. Эмма успела заметить лишь перья ее хвоста, когда птица полетела именно в том направлении, в котором должна будет пойти и Эмма.

Практика ветеринара доктора Планка находилась через две улицы, в сторону Хеерштрассе.

Для этого Эмме придется надеть что-то теплое, пристегнуть Самсона на поводок, возможно, даже нести его на руках, но ее беспокоило другое.

Самая большая проблема состояла в том, что ей нужно будет открыть дверь и впервые за шесть месяцев выйти из своих четырех стен, отказавшись от их защиты.

– Нет, не получится. Это немыслимо, – сказала она, что, конечно, звучало парадоксально, задумайся она об этом. Как и то, что она никогда не сможет сломать стену, которой отгородилась от окружающего мира, и сделать не только один, а сразу несколько шагов в мир, с которым больше не хочет иметь ничего общего.