Джон Соул - Манхэттенский охотничий клуб

– Я хочу, чтобы ты сейчас же приехала домой, – медленно проговорил он. – Мне только не хватает, чтобы...

– Папа, ты, наверное, не понял! – воскликнула она. – Джефф в тюрьме!

– Чтобы попасть туда, он, несомненно, совершил нечто противоправное, – ответил отец. – Как подсказывает мой опыт, в тюрьму просто так не сажают. – Затем, по-видимому, осознав, как дочь сейчас страдает, смягчился. – Ну, во-первых, он еще не в тюрьме, а только в полицейском участке, а во-вторых... – Отец сделал паузу. – Ладно, я попытаюсь что-нибудь разузнать утром, когда материалы поступят в управление. Посмотрю... что можно сделать.

Потом Хедер вернулась домой.

Роскошную квартиру с окнами на Центральный парк она уже давно домом не считала. С тех пор, как двенадцать лет назад отсюда ушла мама. Хедер тогда было всего одиннадцать.

«Ушла».

Очень удобный эвфемизм. Теперь, в двадцать три года, Хедер понимала: надо бы говорить, что маму «ушли», так было бы правильнее. Сама она при этом не присутствовала, но с годами у нее сформировалось довольно ясное представление о том, что случилось. Был совершенно обычный день, Хедер вернулась из школы и обнаружила, что матери нет. «Она поехала отдохнуть», – объяснили ей.

Оказалось, что мать «отдыхает» в больнице.

Не в обычной больнице, такой, как Ленокс-Хилл на Лексингтон-авеню или Манхэттенская клиника для лечения заболеваний уха, горла, носа и глаз на Шестьдесят четвертой улице.

Больница, где лежала мама, была больше похожа на курорт и размещалась за городом. Но это был не курорт. Шарлотт Рандалл муж поместил в наркологический диспансер, где лечились люди, страдающие алкоголизмом и пристрастием к таблеткам.

Вначале мама обещала скоро вернуться домой.

– Я тут пробуду недолго, дорогая, – сказала она, когда Хедер навестила ее в первый раз.

Но домой мама так и не вернулась.

– Не могу, – объяснила она, когда выписывалась из больницы. – Когда подрастешь, поймешь почему.

Родители развелись. Все прошло тихо, папа постарался.

Он настоял также, чтобы мама уехала из Нью-Йорка.

Теперь Шарлотт живет в Сан-Франциско. Когда Хедер исполнилось восемнадцать лет, она, несмотря на возражения отца, полетела повидаться с ней. Мама встретила ее совершенно трезвая, но за обедом выпила бокал белого вина.

– Не смотри на меня так, дорогая, – произнесла она, делая первый глоток. В голосе чувствовалась нервозность, да и улыбка была слишком широкая. – Всего лишь один бокал. Не думай, что я алкоголичка.

Но одним бокалом дело не ограничилось. Это у нее был просто первый бокал. К ужину мама уже не пыталась отрицать это.

– А почему мне нельзя выпить? Думаешь, это легко, когда твой отец по-прежнему контролирует мою жизнь здесь, в Сан-Франциско?

– Но почему ты ему позволяешь это? – спросила Хедер.

Мама только покачала головой.

– Все не так просто. Станешь старше, поймешь.

В результате поездка в Сан-Франциско окончательно разрушила иллюзии относительно мамы, которыми Хедер питала себя все эти годы, что они были в разлуке.

Теперь она понимала, что и ее жизнью отец пытается управлять так же, как жизнью Шарлотт. Сейчас Хедер по-прежнему жила в обширных апартаментах на Пятой авеню, училась в Колумбийском университете.

Ее обеспечивал отец, она по-прежнему жила в его доме. Но скоро всему этому придет конец, когда Джефф окончит архитектурный факультет и они поженятся.

А потом наступил этот ужасный вечер. Хедер ждала Джеффа в его квартире, но он так и не пришел. Вся издергавшись и почувствовав что-то неладное, она принялась звонить.

Сначала в больницы. Клинику Колумбийского университета, больницу Святого Луки, Медицинский центр Уэст-Сайда. Затем в полицейский участок на Сотой улице.

– Джеффри Конверс у нас, – ответил дежурный сержант, но причину задержания по телефону сообщить отказался.

Направляясь в полицейский участок, Хедер не сомневалась, что это какая-то чудовищная ошибка, а увидев Джеффа, пришла в ужас. Он беспомощно смотрел на нее сквозь решетку камеры, располагавшейся в помещении, где сидели детективы. Лицо расцарапано, вся одежда в крови.

– Я хотел помочь этой женщине, – тихо проговорил он. – Понимаешь, только хотел помочь.

А затем начался кошмар, и ее отец, заместитель окружного прокурора, не сделал ничего, чтобы его остановить.

– Я просмотрел материалы и помочь ничем не могу, – заявил он на следующий день. – Пострадавшая опознала его безоговорочно. Она уверена, что это был Джефф.