Ричард Кесслер - Транс

– Плохая... беспомощный... глупый... – понимающе кивнула Карен. – Значит, чтобы изменить самовосприятие человека, вы меняете информацию.

– Именно. Гипноз же ускоряет процесс. В обычном, активном состоянии сознание действует как сторожевой пес. Оно постоянно анализирует, просеивает информацию, проверяет ее, отвергает. Когда мозг девочки находится в активном состоянии, попробуйте сказать ей: "Ты – не плохая, и не беспомощная, и не глупая", – ее сознание будет всеми силами сопротивляться. Как вы смеете подвергать сомнению то, что выработано всей жизнью?

Но когда вы вводите сознание в состояние неопределенности, отзываете сторожевого пса, который охраняет вход в подсознание, вы получаете прямой доступ к банку памяти. Теперь вы сможете заменить накопленную старую информацию новой: "Ты хорошая... в тебе много жизненных сил... ты умная". И постепенно, шаг за шагом, новая информация берет верх. В этом и состоит основная функция гипноза: он отзывает сторожевого пса, который охраняет подсознание.

– Но почему же это не преподают буквально с первого класса?

Драммонд наполнил стакан Карен.

– Хороший вопрос. Как бы изменился мир – и всего лишь на протяжении жизни трех поколений, – если бы мы подвергали гипнотическому воздействию наших детей, а они прекрасно поддаются гипнозу. Мы внушили бы им: "Не убий", "Не укради". В результате, начиная с сегодняшнего дня и в течение семидесяти пяти лет не стало бы ни полицейского участка Лос-Анджелеса, ни корреспондентов, которые пишут о преступности, ни психиатров...

Карен улыбнулась.

– Возможно, этого не делают, потому что нужны рабочие места? А если серьезно, как вы думаете, может такое когда-нибудь случиться?

Разумеется. Возможно, через пять или десять тысяч лет мы научимся контролировать наш старый мозг млекопитающего и использовать новый. Но этого не произойдет, конечно, потому, что раньше мы сами сотрем себя с лица Земли. В этом убеждают такие личности, как Гитлер, Сталин, Саддам Хусейн.

– А Джек Крейн?

Драммонд ответил не сразу.

– Да, это было бы интересно узнать!

Они отказались от десерта. И не столько из соображений диеты, сколько из-за того, что сеньора Рената слишком щедро угостила их телятиной, если не сказать больше. За разговором они и не заметили, как все съели.

К тому времени, когда они допивали кофе, им удалось поговорить в общих чертах о гипнозе, о тайнах аберрации, о свойствах разума, о нескольких потрясающих случаях, которые приходилось расследовать Драммонду. Но до обсуждения метода судебного гипноза так и не дошли. В ресторанчик постепенно набилось много народу, стало довольно шумно. Словом, спокойно продолжать беседу было уже невозможно.

Заметив, что Карен дважды вздрагивала от криков и шума, доносившихся с соседнего столика, Драммонд предложил:

– Давайте поищем местечко поспокойней. – В голове промелькнуло: куда же ее пригласить? Но ответ он уже знал.

Подсознание включилось в работу еще во время их разговора у Дюка, неясные мысли приобретали все большую четкость, пока не оформились в конкретное предложение.

– У меня есть домик в Малибу. Мы могли бы сидеть на веранде, слушать океан и спокойно разговаривать.

– Мне это нравится.

Усаживаясь в машину, Драммонд понял, что началось преодоление психологического барьера. Давно забытые чувства постепенно начинали овладевать его существом. Теперь, включая двигатель, Пол мог с уверенностью сказать, что "один прекрасный день" наступил, и наступил так неожиданно, что в это было трудно поверить.

Драммонд открыл калитку, и его вдруг опять охватили сомнения. Впервые после гибели Вивиан порог его дома переступала женщина. Если, конечно, не считать миссис Фой, которая делала уборку.

В кафе, за рулем машины Драммонд чувствовал, что вот наконец наступил момент, которого он так долго ждал. Но сейчас, на пороге собственного дома, от этого ощущения не осталось и следа. Им овладел страх. Страх переступить невидимую черту между его прошлой жизнью и теперешним моментом. Карен Биил – не миссис Фой. Очаровательная, желанная, сама, несомненно, проявлявшая к нему интерес и как женщина, и как журналист-профессионал. Стоит переступить эту невидимую черту, и его прежние чувства мгновенно изменятся. А после придет ощущение вины, которое может разрушить то, что только-только наметилось между ним и Карен. Чувствуя его состояние, понимая возникшую дилемму, Карен, стоя у Драммонда за спиной, мягко проговорила: