Жан-Патрик Маншетт - Троих надо убрать

Вдали задние огни совершенно исчезли. Жерфо с беспокойством посмотрел по сторонам, но увидел только темноту. "ДС" тоже растаяла в ней. Все еще чувствуя желание продолжить путь, Жерфо заворчал сквозь зубы и, дав задний ход, вернулся к месту аварии.

Жерфо остановился между двумя деревьями, рядом с оторванной дверцей, и выключил магнитофон. Возможно, он найдет страшно изуродованные трупы или раненых, удерживающих обеими руками кишки, и музыка будет неуместной. Он вышел из "мерседеса" с электрическим фонарем в руке, который тут же направил на "ДС", и, к своему облегчению, увидел только одного мужчину, стоявшего на ногах. Он был невысоким, светлые волосы слегка завивались, у него были залысины и острый нос, на котором сидели очки в пластмассовой оправе. Правое стекло раскололось. На мужчине были дождевик и коричневые вельветовые брюки. Он смотрел на Жерфо большими испуганными глазами, опираясь на правую сторону капота "ДС" и прерывисто дыша.

– Эй! – крикнул Жерфо. – Все нормально? Вы не пострадали?

Человек немного пошевелился, возможно покачал головой, и чуть не упал. Встревоженный Жерфо подошел ближе. Его взгляд остановился на темном мокром пятне, медленно расползавшемся по боку дождевика.

– Вы ранены в бок, – сказал Жерфо. В памяти у него всплыл запах крови, и Жерфо подумал: "Черт побери, я сейчас хлопнусь в обморок".

– Больница, – сказал неизвестный, и его губы шевельнулись еще, но он не мог добавить ни единого слова.

Кровь текла из левого бока. Жерфо обхватил раненого рукой за шею с правой стороны и, поддерживая, повел к "мерседесу". Мимо на огромной скорости пронеслась машина, марку которой он не заметил.

– Вы можете идти?

Раненый не ответил. Он шел, стиснув зубы. На его облысевшем лбу и над верхней губой, где торчали короткие волоски, выступили капли пота.

– Еси аи веу ся... – пробормотал он.

– Что? Что?

Но мужчина не мог или не захотел больше говорить. Они дошли до "мерседеса". Жерфо помог раненому опереться на машину и открыл правую заднюю дверцу. Держась за спинку переднего сиденья, мужчина медленно лег на спину на заднее.

– А, твою мать, я истекаю кровью, – сказал он с грустью и досадой. У него был парижский выговор.

– Все будет нормально.

Жерфо убрал ноги раненого внутрь машины, захлопнул заднюю дверцу и быстро сел за руль. Он подумал, что кровь запачкает кожу сиденья, а может, и не подумал. "Мерседес" тронулся с места. По дороге Жерфо говорил мало, а раненый – ничего.

Они доехали до Труа меньше чем за десять минут. Было двадцать минут первого. Ни одного полицейского. Жерфо обратился к запоздавшему прохожему, и тот указал ему дорогу к больнице. Прохожий был пьян, а потому его сведения оказались путаными. Жерфо заблудился и потерял время. Сзади, с трудом, но без стонов, раненый снял свой дождевик. Под ним был черный свитер под горло. Он сложил плащ вчетверо и прижал к боку, чтобы остановить кровотечение. После этого он потерял сознание.

Они приехали в больницу, и Жерфо резко тормознул перед отделением скорой помощи. Выскочив из машины, он побежал к входу в плохо освещенный холл.

– Носилки! Носилки! Быстро! – закричал он, вернулся к машине и открыл задние дверцы.

Из больницы никто не выходил. Справа, в застекленном холле, Жерфо видел стойку регистратуры, двух девушек в белых халатах за ней и еще четырех человек: пожилую пару, алжирца и парня лет тридцати с бледным лицом, в костюме, но без галстука – он стоял, прислонившись к стене, и грыз ногти.

– Да скорей же, черт бы вас подрал! – крикнул Жерфо.

Из холла вышли двое санитаров с носилками на колесиках.

– Идем, – сказали они.

Привычными движениями подняв раненого, они положили его на носилки и быстро покатили их в холл, а потом дальше. Прежде чем исчезнуть, один из них повернулся к Жерфо, неуверенно шедшему за ними.

– Надо зарегистрироваться, – заявил санитар.

Жерфо прошел по холлу четыре – пять метров и оказался рядом с открытой дверью в приемное отделение. Пожилая пара и алжирец не пошевелились, а тип без галстука подошел к стойке. Перед ним лежала карточка, в руке он держал шариковую ручку и взволнованно говорил девушке в белом халате:

– Я ее не знаю. Я нашел ее на коврике перед моей дверью, понял, что она наглоталась какой-то гадости, ну и не смог оставить ее там. Я привез ее на моей машине, но не знаю ни кто она такая, ни как ее зовут, ни почему она решила покончить с собой именно на моем коврике.

По его белому лбу тек пот.