Родриго Кортес - Садовник

— Господа офицеры, прошу принять управление! — взмахнул рукой Мигель, развернулся и бегом помчался в сад. Он еще надеялся успеть.

Когда Себастьян увидел с холма подъехавшие к усадьбе ярко освещенные пожаром армейские машины, жертвенник над посадочной лункой был практически готов. Сквозь шум внезапно ослабевшего дождя послышались резкие, отчетливые команды, покорно опустившая голову Долорес встрепенулась и попыталась вскочить, но ноги ее не держали.

Себастьян недовольно заворчал и придержал девушку за голову: райский сад должен был получить это семечко, несмотря ни на что. Он достал из-за пазухи и зажал в зубах сплетенную из черного шелкового платья покойной сеньоры Долорес косичку, подхватил сеньориту под грудь и под живот и, уподобляясь праведному Аврааму, аккуратно уложил жертву на ровную поверхность жертвенника лицом вниз. Завел руки плачущей сеньориты за спину и затянул их удавкой, притянул к связанным кистям одну ногу, затем вторую, привязал их за щиколотки и неторопливо достал из кармана штанов кривой садовый нож.

— Стой, Себастьян! — заорали из кустов. — Эстебан, стой!

Себастьян приставил нож к горлу сеньориты Долорес и замер.

На поляну вывалился ободранный, окровавленный Мигель и едва поспевающие за ним двое… трое… четверо солдат.

— Подожди, Эстебан! — выставил руку вперед Мигель. — Не надо! Она должна жить!

Себастьян мудро улыбнулся и придавил теплый затылок сеньориты книзу. Он знал, что завершит начатое.

— Отдай ее мне! — сделал осторожный шаг вперед Мигель. — Пожалуйста! Зачем тебе ее смерть?!

Себастьян снова улыбнулся и прижал кривой садовый нож к артерии сеньориты. Этот полицейский был удивительно глуп; он не понимал, какое счастье умереть вот так, быстро и легко, не дожидаясь обещанных Библией всадников.

— Возьми мою жизнь! — сделал еще один шаг вперед Мигель. — Только отпусти ее!

Себастьян насторожился. Привыкший слушать, он уже слышал дыхание сотен человек, стремительно приближающихся к поляне. И в тот самый миг, когда раздались первые выстрелы, — сначала слева, а затем и справа, а Мигель и стоящий к нему ближе остальных солдат охнули и покатились в мокрую траву, он сделал режущее движение ножом и сбросил скользкое, горячее, бьющееся в агонии тело в яму.

Он ушел без особого труда. Нырнул в ближайшие заросли колючей лианы и вмиг растворился в темноте. Поднялся на холм над усадьбой и долго смотрел на догорающий дом Эсперанса и слушал беспорядочную стрельбу возбужденных солдат.

Только теперь, когда он исполнил обет перед богом, а конец света мог начаться, Всевышний открыл ему глаза, и Себастьян осознал, почему в этом огромном саду для него так и не нашлось своего, специально отведенного места.

Его творение — целиком — и было его местом. И как мир — это зеркало создавшего его бога, так и этот сад — его собственное зеркало, в которое можно смотреться, как в свою душу. И куда бы он ни пошел и что бы ни делал, все, к чему он прикоснется, будет нести его отпечаток до самого конца света — когда бы он ни наступил. Весь мир был его садом.

Себастьян засмеялся, повернулся и пошел на север. Теперь он был свободен.

Когда полковник Дельгадо прибыл в усадьбу семьи Эсперанса, она уже догорала, а над Мигелем вовсю хлопотал старый местный врач сеньор Анхелио Рамирес.

— Как он? — подошел Диего Дельгадо.

— Два пулевых ранения в легких, — коротко ответил врач. — Но, я думаю, выкарабкается.

— А девушка?

Сеньор Анхелио скорбно покачал головой.

Диего Дельгадо вздохнул, подошел к недвижному телу бывшего друга и наклонился над самым лицом.

— Я его поймаю. Вот увидишь. Завтра же. Я тебе клянусь.

Диего еще не знал, что уже этой ночью, 1 сентября 1939 года, войска Адолфо Хитлера перейдут границу Польши и начнется так долго ожидаемый садовником конец света. И он, полковник Диего Дельгадо, будет занят решением совсем других задач, на фоне которых отдельная гибель отдельного семейства будет казаться мелкой и незначительной.

Он еще не знал, что спустя каких-то полгода лично поддержит начатый алькальдом шумный политический процесс, в результате которого бывший начальник республиканской полиции Мигель Санчес будет обвинен в организации незаконных реквизиций, а заодно, когда суду представят расписку в получении мешка бобов, в поддержке незаконных воинских формирований и получит пятнадцать лет каторги.

Здесь никто не знал, что исчезнувший Себастьян Хосе Эстебан объявится в 1941 году в Германии и будет удобрять бескрайние поля Третьего рейха пеплом, помогая создать действительно вселенский Эдем.