Родриго Кортес - Садовник

Мигель детально расспросил, где именно хоронили убитых, и ужаснулся. Он точно помнил, что туда же, к реке, еще вчера свозили трупы казненных республиканцев и солдаты капитана Дельгадо! И как теперь отличить левых от правых, совершенно непонятно, а вскрывать «свои» захоронения самоназначенный военный комендант может и не разрешить…

Определенно понял сложность ситуации и Сесил Эсперанса. Он мгновенно сообразил, что до тех пор, пока смерть женщин не будет точно установлена, ему их доли земель не получить, позвонил в комендатуру и добился разрешения на частичное вскрытие массовых захоронений.

Но полный шок постиг обоих, когда они спустя полчаса прибыли на место. От края уже поднявшегося оливкового сада и до самой реки простирались совершенно свежие посадки, и над двумя с половиной сотнями бугорков бодро колыхались на ветру две с половиной сотни новых саженцев.

Мигель вышел из машины и опустился прямо на землю. Растительное сумасшествие продолжалось.

Себастьян видел, как его разыскивают по всему саду. Видел он и то, как сеньор Сесил и полицейский выехали к реке, как подъехала машина с солдатами и как после некоторой заминки солдаты начали с корнями выдергивать ни в чем не повинные саженцы, но поделать с этим ничего не мог.

Затем они, совершенно не опасаясь божьего гнева, вскрыли полтора десятка захоронений, и полицейский подолгу рассматривал рубленые раны на шеях и головах казненных Себастьяном чужаков. Затем к землянке притащили сеньориту Долорес, и она долго что-то объясняла, а потом приехали еще четыре грузовика с солдатами; они выстроились в цепь и пошли прямо на него, некоторые принялись палить из винтовок по кустам, и уже видящий, как серьезно все обернулось против него, Себастьян недовольно заворчал и признал, что пора отсюда убираться; пусть на время, но как можно дальше.

Однажды пустившись в дорогу, Себастьян так и не сумел остановиться и уже через два дня пути с оторопью осознал, как огромен и разнообразен созданный господом мир. До конца сентября он прошел около двух десятков деревень, а в октябре даже нашел настоящий город — не Сарагосу, совсем другой! И везде были люди, очень много людей.

Их было так много, что всего через неделю Себастьян с восхищением признал, что недооценивал масштабы предстоящей господу работы. А ясные недвусмысленные приметы наступающего конца света были уже очевидны. Несколько раз в течение лета луна становилась красной, как кровь, трижды прямо на него обрушивался невероятно крупный град, а один раз он услышал вдалеке странные бухающие звуки, от которых вся земля сотрясалась, как в предсмертных судорогах. А потом Себастьян увидел самолеты и был просто потрясен тем, с какой торжественной основательностью готовился господом конец света.

Он шел очень быстро, останавливаясь только для того, чтобы напиться воды или поймать пяток мышей на завтрак, и, сам не зная того, в ноябре пересек Иберийский горный массив и оказался в районе реки Эбро. И вот здесь его продвижение резко замедлилось.

В течение всего одной недели его четырежды останавливали патрули, а однажды, посчитав республиканским шпионом, чуть не расстреляли. Но Себастьян выкопал свою могилу так стремительно и профессионально, что офицер восторженно хохотнул, покачал головой и отправил странного немого парня на рытье блиндажей и окопов. И вот здесь он застрял на всю зиму.

Войсковая часть постоянно перемещалась с одного места на другое, и старые окопы приходилось оставлять в тылу, а потому распорядок дня Себастьяна был предопределен на много дней вперед. Он вставал задолго до рассвета, сразу же принимался за работу, затем завтракал, потом принимал под свое техническое руководство очередное подразделение и весь день бегал вдоль всей линии оборонительных сооружений, помогая выворачивать особо крупные камни и следя за тем, чтобы земляные стенки были идеально ровными. Он не знал, зачем нужна такая точность, но хорошо усвоил, что офицерам нравится, когда все ровно и гладко.

Иногда кого-нибудь расстреливали — пленных республиканцев, не слишком лояльных к военным крестьян или даже своих, — и это был настоящий праздник, поскольку появлялся повод отвлечься от окопной рутины. И пожалуй, поэтому рытье могил Себастьян Хосе не доверял никому.

Правда, здесь ему не позволяли усаживать покойников так, как он привык, но Себастьян довольно быстро приспособился копать полнометражные могилы и делал это куда более аккуратно, чем окопы. А потом дожидался, когда будущий труп подведут к могиле, приведут приговор в исполнение, любовно укладывал очередного отмучившегося жителя земли в эту самую землю, стремительно присыпал глинистой, смешанной с камнями землей, и начиналось главное.