Родриго Кортес - Толмач

Но действительно массовые репрессии начались, когда в столицу вошли войска генерала Дун Фусяна. Так, арестовали и мгновенно приговорили к казни старого, мудрого и уж точно не принадлежавшего команде реформаторов министра финансов, и все шло к тому, что через несколько дней в Китае просто не останется людей, с которыми еще можно вести диалог.

Но и это было не самое страшное. По сведениям контр-адмирала Дубасова, Великобритания мгновенно воспользовалась ситуацией, и на рейде у Дагу уже появились ее военные корабли.

И вот тогда Алексеев собрал совет.

– Что скажете, господа? – оглядел он замерших за длинным столом людей в военной форме.

– К войне надо готовиться, Евгений Иванович, – веско подал голос контр-адмирал Дубасов. – Нельзя нам англичан в Китай запускать.

Алексеев устало потер виски.

– Спорное предложение, Федор Васильевич, крайне спорное… И потом, какими силами вы собираетесь воевать с владычицей морей? Мы даже Корею покинули потому, что воевать нечем.

– Наше дело приготовиться, – пробурчал контр-адмирал, – а там… как скажут.

Алексеев досадливо крякнул: контр-адмирал явно не понимал, что проведение широкомасштабной подготовки к войне вполне может эту самую войну и спровоцировать.

– А еще какие предложения?

Генералы потупили головы.

– Это не Черное море, Евгений Иванович, – печально произнес кто-то, – да и Китай – не Турция, здесь не одна Британия опасна. Эти косоглазые только и ждут…

Наместник императора вздохнул. Здесь, в Квантуне, и вправду многое было необычным: область-то по всем документам русская, а страна чужая – выйди на улицу, и каждые девять из десяти будут мало того что нерусские, так еще и подданные Китая! Даже он сам порой не вполне понимал, что ему, наместнику императора всея Руси, здесь можно, а чего нельзя.

– Учения надо провести, Евгений Иванович, – наконец-то подал голос генерал Линевич. – Лазареты проверить, гауптвахту, провиант и боеприпасы пересчитать, ну, и шваль всякую из Порт-Артура вычистить.

Совет негромко загудел в знак одобрения и поддержки.

– Да и британцев нам бояться не след, – уверенно добавил Линевич. – Если попустить, вот тогда они точно…

– Вы что, предлагаете дать им повод для войны, генерал? – оборвал дерзкого Алексеев.

– Я предлагаю продемонстрировать уверенность, Евгений Иванович, – нахально сверкнул глазами Линевич. – Они на рейде встали, и нам пора; они десант, и мы… Если не опережать, никакого повода не будет, а там еще посмотрим, у кого натура крепче окажется…

Уже на следующее утро всю ночь наблюдавшие за маневрами двух противостоящих флотов китайские моряки доложили генерал-губернатору столичной провинции о начале военных действий между Россией и Англией. Жун Лу не поверил, потребовал детального отчета, а когда получил его, то охнул: война двух морских гигантов у самых берегов Поднебесной была предрешена; оставалось ждать, кто нанесет первый удар.

Два дня поручик Семенов наблюдал из решетчатого окна сырого полуподвала за небывалой активностью русской армии и флота. Вдруг безо всякой видимой причины мимо каземата начали таскать ящики с боеприпасами и провиантом, маршировать пехотные взводы и полувзводы, несколько раз, явно пристреливаясь к акватории, громыхнули морские орудия. А потом железная дверь загрохотала, и в камере появились два вооруженных карабинами матроса.

– Братцы, – кинулся к ним Семенов, – что там наверху? Неужто война?!

Матросы молча встали по сторонам тяжелой железной двери, а выступивший вперед мичман презрительно шевельнул толстыми прокуренными усами.

– Собирайтесь, поручик.

– Куда? – внезапно испугался Семенов. – Что происходит? Куда вы меня хотите отвести?

– Вас ждет военно-полевой суд, поручик, – нервно отозвался мичман и вдруг перешел на «ты»: – Так что будь мужиком: иди и получи, что тебе положено.

Семенов вздрогнул, чуть было не подался назад, а потом тряхнул головой и решительно шагнул вперед.

Караульные провели его узким двором, затем вывели на залитый солнцем огромный, усыпанный военными моряками плац, и Семенов вдруг отчетливо услышат сухой залповый шлепок и похолодел.

«Это война, – подумал он, – и сейчас по законам военного времени для меня все закончится… и для Серафимы тоже…»

Мысль об остающейся без содержания сестренке так его расстроила, что когда поручика завели в здание военного суда, он едва удерживал слезы. Семенов покорно прошел в большой светлый кабинет, встал во фрунт перед большим, обитым зеленым сукном столом, чувствуя себя за пределами времени и пространства.