Хорхе Молист - Наследие последнего тамплиера. Кольцо

— Так что тамплиерам нравились святые, лишавшиеся головы, — заключила я, взглянув на Ориоля.

— Верно, — улыбнулся он, выдерживая мой взгляд. Я сомневалась, понял ли он смысл моих слов.

— Это нужно объяснить, сеньор историк, — заметил Луис. — Тамплиеры, похоже, были очень редким орденом.

— Это долгая история. Началась она, когда христианские монархи, в основном бургундские, франкские, тевтонские и английские, воодушевленные речами странствующих по Европе монахов-проповедников, напали на Святую землю, терпящую бедствие от сарацин. Византийцы, тоже христиане, но православные, страдали от набегов банд дикарей. Кровь лилась рекой. Иберийские королевства едва могли снарядить войска, у нас было много своих проблем с нашей реконкистой. Сейчас мы говорим о том, что происходило за один век до битвы при Лас-Навас-де-Толоса. Тогда мусульмане еще контролировали большую часть полуострова, и христианским королевствам постоянно грозила опасность.

— Какое отношение это имеет к отсеченным головам? — нетерпеливо спросила я.

— По мере того как иссякали средства, нашествия благородных христиан на Святую землю становились реже: начался период переговоров. Так, когда рыцарь попадал в плен, стороны, как правило, договаривались о его выкупе. Если речь шла о плебее, не имевшем средств на выкуп, его превращали в раба. Это не относилось к бедным рыцарям Христа. Они дали обет бедности и борьбы за веру не на жизнь, а на смерть. Они были хорошо подготовленными для сражений воинами. Поэтому мусульмане знали: каким бы высоким ни было положение тамплиера и какими бы богатствами ни обладал орден, выкупа за этого человека они не получат. Как рабы они не приносили пользы; напротив, от них исходила опасность. Именно поэтому, когда мусульманам удавалось захватить рыцаря с расплющенным красным крестом, они немедленно отрубали ему голову. По той же причине тамплиеры сражались до последней капли крови, не сдавались в плен и не просили ни перемирия, ни пощады.

— Теперь понимаю. — Луис насмешливо улыбнулся. — Поэтому тамплиерам так нравились святые с отрубленными головами.

Ориоль кивнул.

— Ах! — воскликнула я, присоединяясь к иронизирующему Луису. — Этим все и объясняется. Даже то, что они инкрустировали в свои кольца частицы человеческой кости. И впрямь странные люди.

— А чем мы займемся теперь? — осведомился Луис. — У нас изображения святых до того, как их обезглавили; в Нью-Йорке хранится центральная часть триптиха. Как пишет Энрик, этот триптих скрывает ключ к баснословному сокровищу. — Луис посмотрел на меня: — Тебе придется попросить, чтобы нам прислали недостающую часть.

— Минуточку, — прервал его Ориоль. — Никто не обязан принимать наследство. Кристина раньше не хотела отвечать нам и теперь должна решить, будет ли искать сокровище. Решив искать, она возьмет на себя обязательство, которое привнесет в ее жизнь перемены, и, возможно, немалые. Начиная с того, что она останется на один сезон здесь. — Он посмотрел на мое обручальное кольцо. — И у нее, конечно же, есть обязательства в Америке.

— Что с тобой происходит, Ориоль? — усмехнулся Луис. — К чему этот вопрос? Конечно, Кристина хочет найти это сокровище!

— Пусть она сама скажет это. У меня тоже есть кое-какие соображения. По-моему, существует то, что не стоит ворошить. Не следует тревожить мертвецов.

— Что ты хочешь сказать? — Луис уже злился. — Ты опять за свое, Ориоль? Ради Бога! Ведь мы говорим о последней воле твоего отца!

— Я за то, чтобы искать сокровище. — Мой внезапный порыв оборвал начинавшийся спор. Однако я знала, какую бурю негодования вызовет мое решение в Нью-Йорке.

— Я тоже, — сказал Луис. Мы ждали, что скажет Ориоль. Ориоль смотрел на потолок, делая вид, что думает. Потом его лицо озарила улыбка, такая же, как в детстве, та, из-за которой я влюбилась в него. Казалось, из-за низких черных туч вышло солнце.

— Я не позволю вам развлекаться одним. — Он вздернул подбородок с шутливым высокомерием. — Кроме того, вам никогда не удастся найти сокровище без меня. Я тоже в игре.

Едва не подпрыгнув от радости, я посмотрела на Луиса. Его злость прошла, и он улыбался. Мы словно вернулись в детство, чтобы играть с Энриком. Только на этот раз его с нами не было. А может, был?

— Браво! — воскликнул Луис. — Вперед за сокровищем!

Вдруг лицо Ориоля омрачилось.