Хорхе Молист - Наследие последнего тамплиера. Кольцо

Сколько мне еще оставалось? Воздуха, возможно, на полчаса. Я уже начала умирать. Скоро воздух закончится.

И я решила, когда это случится, не бороться за жизнь, а просто выпустить изо рта патрубок и сделать глубокий вдох…

Странно! Мысль о том, что я встречу смерть достойно, приму предначертание судьбы, успокоила меня. Дыхание! Чем меньше я двигаюсь, тем меньше потребляю воздуха. Мало-помалу я начинала контролировать ситуацию. Я в ловушке. Точнее говоря, зацепилась за что-то своим снаряжением. Без него я наверняка продвинулась бы вперед. Можно сбросить ремни, набрать в легкие хорошую порцию воздуха и поплыть. Выход на другом конце сифона безусловно недалеко. Если это не так, то попасть туда никому не удалось бы, тем более без снаряжения. В тринадцатом веке сюда попадали, пользуясь только легкими. Тут я вспомнила, что прошлым вечером мы работали дотемна. Пользовались фонарями. Куда я дела свой, перед тем, как вернуться на судно? Может, он все-таки у меня был… В кармане жакета! Я похлопала по нему, и с правой стороны рука натолкнулась на что-то твердое. Свет! Первое, на что я посмотрела, был индикатор давления. Семьдесят атмосфер! На жизнь у меня еще кое-что оставалось! Далее следовало уточнить, что со мной случилось. Здесь, в окружении камней, видимость была лучше, чем снаружи, и я обнаружила, что всего в нескольких сантиметрах от меня потолок туннеля поднимался. Мне даже показалось, что на другой стороне что-то светится. Проблема состояла в том, что мы, видимо, не убрали с прохода все камни и мой баллон с воздухом зацепился за выемку в потолке. Мое снаряжение не позволяло мне опуститься на несколько сантиметров, чтобы продолжить движение Я выработала план. Повторила его про себя несколько раз, рассматривая возникновение возможных помех, и наконец решила действовать. Расстегнула все пряжки жилета, сунула светящийся фонарь в трусы, сделала глубокий вдох и, бросив патрубок, поплыла вперед и вниз. Жилет я сняла относительно легко. Через каких-нибудь пару метров стала видна поверхность на другой стороне.

Мне не хотелось бросать снаряжения. Оно все еще могло сохранить мне жизнь. Поэтому, обретя пространство для маневра, я развернулась, проникла в проход и высвободила жилет, потянув его вниз. Казалось, на это ушло бесконечно много времени, но наконец я нашла трубку, чтобы надуть жилет. Держа одну руку вытянутой вверх, чтобы не удариться головой о потолок, я выплыла на поверхность, которая оказалась на удивление близко. Спасена! Временно.

Место было очень своеобразное. Я находилась в пещере с относительно высоким потолком. Он словно поднимался и опускался соразмерно движению воды, тоже поднимавшейся и опускавшейся под воздействием течения в тоннеле. Это течение было следствием эффекта сифона, который передавал колебание уровня воды на море. Откуда-то сверху сюда проникал скудный лучик солнечного света, вызвавший у меня неизъяснимую радость. В одной стороне этого потайного озерка я разглядела твердую, постепенно поднимающуюся породу. Вскарабкавшись на нее, я сняла жилет.

Тут же я увидела его. Он лежал вне досягаемости воды. Рот у него был открыт. Я ликовала. Ориоль жив, хотя и неподвижен! Но раз уж ему удалось добраться до этого места, значит, он жив. Я посветила на него фонарем, но Ориоль не отреагировал. Это огорчило меня. Рядом с его кровоточащей нижней губой виднелись многочисленные синяки. Удивительно, как ему удалось добраться сюда! На нем почти не было одежды: одна из штанин кальсон порвана. Я опустилась рядом с ним на колени и погладила его по лбу.

— Ориоль, — тихо сказала я.

Никакой реакции. Я с ужасом подумала, что он не дышит.

— Ориоль! — позвала я громче.

Не знаю, от холода или от страха, но я задрожала как осиновый лист. Ориоль не реагировал. Уж не умер ли он от перенапряжения? Я попыталась прощупать пульс на сонной артерии, но не нашла его.

— Ориоль! — закричала я.

И снова меня охватила паника. Начав делать ему искусственное дыхание, я опять ощутила вкус моря на его губах. Как в тот штормовой день, только теперь они еще пахли кровью.

Но Ориоль дышал. Дышал! Какая радость! Возблагодарив Бога, я обняла Ориоля и легла рядом с ним, чтобы согреть его и согреться самой.

И снова ощутила вкус его губ.

Может быть, мои ласки вернули ему силы, но через некоторое время Ориоль открыл глаза, которые мне так нравились и которые в полутьме я скорее угадывала, чем видела. Я молчала и ждала, прижавшись к нему.