Джастин Скотт - Месть

Стараясь уйти подальше, Харден смотрел назад в бинокль. Сверкая прожекторами, катера развернулись по большому радиусу в противоположных направлениях, затем сблизились на фоне высокого и темного острова Малый Койн, выполнив клещевой охват, закончившийся у каменного причала, к которому Харден привязал «Лебедя». Иранцы с невероятной точностью запеленговали его сигнал. Свет прожекторов плясал на причале, пляже и заднем склоне утеса. Над проливом разнесся оглушительный вой электронных сирен, и на берег выпрыгнули матросы в военной форме с винтовками и автоматами.

Харден вел яхту, снова и снова меняя курс, чтобы разминуться с многочисленными катерами, стремившимися к острову, покинутому им, и нефтяными танкерами, которые проплывали мимо, не обращая внимания на Охоту.

В любой момент кто-нибудь может взять в свои руки управление беспорядочной операцией. Когда это случится, флотилия начнет планомерно обыскивать сектор за сектором от полуострова Мусандам до побережья Ирана. Огни катеров кружили вокруг Малого Койна. Складывалось впечатление, будто военные корабли собирались там, ожидая приказов.

Яхта шла на полной скорости. Север полуострова Мусандам представлял собой лабиринт мелких бухточек и заливов. Меньше чем в четырех милях от Хардена находился остров Джазират-Мусандам. Если ему удастся добраться туда, то появится неплохой шанс пробраться вдоль побережья назад, в безопасное Аравийское море. И Харден направился на юго-восток.

Ночной воздух дрожал от низкого рева корабельных двигателей, воя аппаратов на воздушной подушке и жужжания вертолетов. В этой какофонии звук его собственного дизеля никто не услышит. Харден приближался к полуострову. До него оставалось еще две мили. Но затем впереди стали возникать огни, как будто преследователи догадались о его попытке добраться до берега.

Харден повернул налево, снова вернувшись на судоходную линию. Затем он выключил двигатель и стал дрейфовать, не желая ложиться на новый курс. У него не было никакого укрытия в этих водных просторах, кроме темноты, никакого места, где можно спрятаться от иранского флота, патрулировавшего восточный берег до самого Пакистана.

Когда рассветет, его могли бы спрятать утренняя дымка и пыльные облака, но появятся ли они? Барометр весь день упорно поднимался. В этих местах в конце сентября часто возникают области высокого давления, а если над заливом пройдет антициклон, он унесет облачный покров прочь.

Вблизи от яхты рассекал воду тральщик, и Харден хорошо видел его силуэт на фоне черного неба. Тральщик пересек курс «Лебедя», не заметив яхту, и поспешил заполнить пробел в цепочке огней, стерегущих полуостровов. На полпути до берега он исчез за черным силуэтом танкера.

Харден остановился на судоходной линии, не зная, куда плыть. На востоке он будет во временной безопасности, на западе его ждет несомненная угроза. Затем в нескольких сотнях футов от него появился танкер, загораживая яхту от преследователей. Харден пытался разглядеть темный силуэт корабля. Танкер двигался очень медленно. Харден завел двигатель и направился к судну. У него появилась идея.

Этот танкер был гораздо меньше супертанкеров, царивших в здешних водах, — не больше тридцати тысяч тонн водоизмещением — и очень старой постройки. Его изящные дымовые трубы и надстройка в середине корпуса выделялись пропорциональными темными очертаниями на ночном небе. Но Хардена привлекла в первую очередь небольшая скорость танкера. Двигатель корабля работал с усталым, глухим скрежетом и развивал не больше шести узлов.

Харден оказался с подветренной стороны от корабля и осторожно двигался вперед, пока «Лебедь» не оказался в носовой волне темного судна. Затем он уменьшил тягу. «Лебедь» сравнялся в скорости с танкером, двигаясь точно против ветра, который срывал пенные гребни с волн, и холодные брызги орошали лицо Хардена.

До рассвета он был в безопасности под прикрытием корабля. Но с первыми лучами, прежде чем рулевой заметит мачту яхты, нужно преодолеть несколько миль до берега и найти укромное местечко, пока снова не станет темно. Харден вздохнул с облегчением. Старый танкер удалялся от Персидского залива, постепенно затихая. Видимо, поиски прекратились.

Он был спасен. Руки Хардена дрожали: запоздалая реакция на страх — в первый раз с тех пор, как вошел в Оманский залив. Харден почувствовал озноб. Затем в его мозгу промелькнула новая мысль. Если «Левиафан» вернулся в Кейптаун, то зачем Майлс натравил на него иранцев?