Илья Деревянко - Бриллиантовый психоз

– Ваня, дружище! Ты ведь знаешь, как я тебя люблю! – задушевно обратился он к Склярову, которого видел впервые в жизни. – Я искренне желаю тебе помочь!

Заведующий музеем недоверчиво хмыкнул.

– Да, да, искренне! – горячо заверил Никаноров, прижав обе ладони к груди. – Я хочу...

– Войти в долю, – перебил его Иван. – Поучаствовать в дележе сокровищ графини Коробковой. Не правда ли?

– Пойми, Иван! В одиночку тебе не справиться, – поняв, что дуриком проскочить не удалось, сменил пластинку Вадим. – Копать придется долго, поскольку чертеж объели мыши во многих местах. Вот, смотри, здесь написано: «Т...ть шагов от флигеля в сторону пруда». Т...ть? Сколько это? Тридцать? Тринадцать? Тридцать пять?! Идем дальше: «Поворот под прямым углом налево к забору ...ть шагов». Улавливаешь мысль?

Скляров неохотно кивнул.

– Раскопки отнимут массу времени, – продолжал коммерсант. – Потребуют определенных расходов на еду, на снаряжение, а у тебя в кармане ни гроша.

Иван нахмурился.

– Не обижайся, – поспешил добавить Никаноров. – Лучше взгляни на вещи трезво. Я профинансирую раскопки...

– А я помогу продать брюлики, – вдруг ляпнул Кожемякин. – Через моего шефа, Арчибальда Артуровича Плутаняна, конкретно завязанного с антикварами и фирмачами. Самому тебе их вовек не сбыть. В лучшем случае ограбят, в худшем... – Андрей многозначительно провел пальцем по горлу.

Никаноров обомлел. Вторая мысль, причем толковая, в крохотном мозгу Кожемякина за один день – это уже не сенсация! Это знамение!

– Вы забыли обо мне, – пискнула Жеребцова.

Все посмотрели в сторону девицы. Скляров с недоумением, Никаноров с негодованием, а Кожемякин с кровожадностью.

– С тобой-то как раз проблем не возникнет, – пробасил он. – Бритвой по горлу да в колодец. Гы!

Вадим одобрительно кивнул. Ольга испуганно попятилась.

– Нет, нет, ребята! Так не пойдет! – вмешался Скляров, которому вовсе не улыбалась перспектива сделаться соучастником убийства. – Лучше возьмем ее в долю!

– На хрена?! – хором возмутились коммерсант с охранником.

– Ну, в первую очередь – пусть постоянно находится при нас. Иначе проболтается. Тогда в окрестностях усадьбы будет не протолкнуться из-за наплыва кладоискателей. Во-вторых, на что-нибудь да сгодится – приготовить, постирать, инструмент почистить. В-третьих, у женщин чутье хорошее... особенно на украшения. Авось чего унюхает!

– Ага, сгодится! – с ухмылкой подтвердил Андрей, подразумевая, однако, совсем другие обязанности. Никаноров задумался. Доводы Склярова (и, чего греха таить, двусмысленный намек Кожемякина) показались Вадиму довольно убедительными.

– Стало быть, отныне нас четверо, – подытожил он. – Начнем послезавтра. Я раздобуду необходимое снаряжение – лопаты, металлоискатель, запасу продукты, куплю четырехместную палатку и другие нужные вещи. Жить будем прямо там, под видом туристов, дабы не вызывать подозрений.

– Разумная идея, – согласился Иван. – А поделимся поровну, на четверых. Если верить слухам, а также сохранившимся в моей семье преданиям, – богатства несметные. Хватит на всех с лихвой!

Возражений не последовало. Остаток вечера ушел на усиленное «обмывание» намеченного мероприятия...

4 июля 1998 года кладоискатели, усердно изображая праздношатающихся туристов, двинулись к усадьбе, находящейся в двух километрах от Лозовска, на берегу старого, запущенного, заросшего камышами пруда, давным-давно вырытого по приказу помещиков Коробковых для украшения ландшафта, а также лодочных прогулок. Свои истинные намерения наши герои сохранили в строжайшей тайне. Только Жеребцова, не удержавшись от соблазна, шепнула по секрету лучшей подруге, что вскоре завладеет графским кладом, сказочно разбогатеет, разоденется в пух и прах и переедет жить в Париж.

– Но гляди, Верочка! Никому ни слова, – на прощание предупредила она подругу.

– Что ты! Что ты! – замахала руками Верочка. – Я как могила! – И, едва дверь за Ольгой закрылась, ринулась к телефону. Вера отнюдь не собиралась разглашать доверенную ей тайну, но... с лучшей-то подругой Светой можно поделиться! По секрету!..

Известие о том, что пресловутые сокровища графов Коробковых, спрятанные в 1812 году неподалеку от усадьбы-музея, наконец-то найдены (ну, скажем, почти найдены, осталось лишь откопать), с ураганной быстротой разнеслось по Лозовску. К тому моменту, как кладоискатели прибыли на место и вонзили лопаты в склизкую от дождя землю, весь город точно знал: архивист Скляров (в другой интерпретации – Складов) отыскал в музейной библиотеке план захоронения графских богатств. Причем по мере распространения слухов размеры этих самых богатств неуклонно возрастали. Верочка говорила Светочке о мешке бриллиантов, Светочка Леночке – о двух, Леночка Галечке – о трех и т. д. В результате к полудню жители Лозовска судачили уже о десяти мешках, весом не менее пятидесяти килограммов каждый. Отдельные оптимисты поговаривали о целой подводе. Первым перешел от охов и ахов к конкретным действиям начальник Лозовского ОВД Ольгерд Пафнутьевич Бутылкин (кстати, отдаленный потомок того самого Тита Бутылкина, в период наполеоновского нашествия туманно намекавшего на свое царское происхождение и впоследствии высеченного на конюшне «за самозванство»). В отличие от Тита Ольгерд Пафнутьевич не объявлял себя императором в изгнании. Его честолюбивые устремления имели куда более скромный характер, а именно стать генералом и разбогатеть. Новость о графских сокровищах принесла подполковнику соседка Любовь Филипповна – баба пронырливая и болтливая. Бутылкин серьезно задумался. Надо отдать должное – насчет «подводы» он не поверил, но три-четыре мешка... Гм, вполне возможно! «Награбили, баре, попили народной кровушки, паразиты! – мысленно рассуждал начальник ОВД. – Ведь это даже не бриллианты, а пот да кровавые мозоли моих предков, вкалывавших на графьев Коробковых от зари до зари!» (Между нами – славный род Бутылкиных не изнурял себя чрезмерной работой, отдавая предпочтение тесному общению с «зеленым змием», зато славился патологической революционностью, участвуя во всех без исключения мятежах и смутах, включая Октябрьскую заваруху.)