Илья Деревянко: Бросок кобры

– Мистер Андерсен не хотеть ехать ваш больница, – размазывая по лицу кровь, пояснил чернокожий агент Нелюбина. – Он хотеть бистро свой отель. Если вы помогать везти наш «Лендровер» туда – он не будет писать жалоба!

Менты переглянулись, шепотом выматерились, зацепили покореженный автомобиль тросами и отбуксировали его прямо к центральному входу фешенебельной гостиницы «Астрея-Люкс», где был забронирован номер для мнимого журналиста.

В вестибюле нас встречал жирный очкастый типчик с венчиком курчавых волос вокруг блестящей лысины. Никодим Белухин – известный «правозащитник», член Союза прозападных сил и одновременно внештатный корреспондент той самой газеты, которую, согласно легенде, представлял в Н-ске Эрик Андерсен.

– Ужас!!! Кошмар!!! Безобразие!!! – воздев к потолку короткопалые ручонки, запричитал он на корявом английском. – Это не просто случайность. Не-е-ет!!! Авария, уверен, была подстроена русскими спецслужбами. О-о-о, дорогой мистер Андерсен! Они пытались вас уничтожить! В этой проклятой стране свободную прессу душат на корню, затыкают рты, шагу спокойно ступить не дают... А теперь вдобавок убивать стали едва ли не у трапа самолета! Оголтелое зверье! Фашисты!!! Черносотенцы!!! Но обещаю, мистер Андерсен, СПС и другие демократические силы не оставят без последствий...

– Пшел вон, – сквозь зубы процедил я, грубо отпихнув «правозащитника» в сторону.

– Понимаю, понимаю, – ничуть не обидевшись, лакейски заулыбался он. – Передохнуть желаете с дорожки, перекусить, принять душ. Не смею вам мешать! А потом, попозже, я зайду с обещанным сюрпризом. Не возражаете? Нет?! – И, приняв мое молчание за знак согласия, эспээсовец колобком укатился в боковой коридор. Следующим «знакомым» оказался хозяин гостиницы Роберт Истомин (тоже член СПС) – надушенный, напомаженный педик с лошадиной физиономией. Зная об иной ориентации Андерсена, он, по счастью, не стал со мной заигрывать и лишь робко поинтересовался: «Не вызвать ли медсестру?»

– Нет, – прорычал я. – Обойдусь!

– Ах, извините, извините, сэр! – пятясь, залепетал Истомин, перепоручил меня заботам коридорного и мгновенно скрылся в неизвестном направлении, оставив после себя стойкий запах французской парфюмерии.

Коридорный – худощавый парень с интеллигентным лицом – молча взял мой чемодан и жестом пригласил следовать за ним...

Предназначенный для американского шпиона номер представлял собой трехкомнатные апартаменты с зеркальным потолком, с изысканной итальянской мебелью, со спутниковым телевидением, с Интернетом, с новейшим кондиционером, а также со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, включая вместительное джакузи в отделанной черным кафелем ванной. Оставшись там один, я наскоро умылся, разобрал вещи Андерсена и, обнаружив среди них блокнот в кожаном переплете, погрузился в чтение. Большую часть содержания записей разобрать не удалось (полковник постоянно сокращал слова и использовал множество условных обозначений), однако я все-таки сумел понять – сегодня поздно вечером мне предстоит посетить частный клуб «Друзья Америки» для встречи с неким Рикки. «Н-да уж, – покачал головой я, – час от часу не легче. Как говорится – с корабля на бал! Рикки, несомненно, имеет прямое отношение к заданию Андерсена, но кто он такой?! В досье никакого Рикки не было! Или он фигурирует в нем под другим именем, под настоящим?! А здесь в блокноте всего-навсего прозвище, неизвестное нашей агентуре в Штатах?! Если так, то не беда. Разберемся по ходу. Кроме того, я в любой момент могу сослаться на мнимое последствие автокатастрофы – сильный ушиб головы, частичную потерю памяти и скверное самочувствие. Авось прокатит!» Покончив с блокнотом, я немного полежал в джакузи, съел заказанный по телефону ужин и, коротая время, развалился на диване перед телевизором с «лентяйкой» в руках. Часы показывали 21.15. До поездки в клуб «Друзья Америки» оставалось немногим более двух часов. «Машину наверняка предоставит СПС, – лениво поглядывая на экран, показывающий англоязычную эстрадную программу, думал я. – Или посольство? Нет, скорее СПС. Они тут заместо «шестерок». Обувь готовы языками чистить. А посольскую тачку лишний раз гонять не резон, тем паче...»

Мои размышления прервал деликатный стук в дверь.

– Войдите, – нехотя разрешил я.

Дверь отворилась. На пороге лоснился сальной улыбочкой Никодим Белухин, а рядом, скромно потупив глаза, стояла хорошенькая белокурая девчушка лет тринадцати-четырнадцати.