Виктор Точинов: Твари, в воде живущие (сборник)

Говорят, все трагедии повторяются в виде фарса.

Может оно и так, но сейчас конголезская эпопея, превращенная в фарс стараниями доктора Ананьи, повторялась с Лукиным в трагичном виде.

Трагедия звучала в голосе Пашки, разбудившего его неделю назад ночным звонком, трагедия случилась с Лариской, попавшей в какую-то дикую и невообразимую историю и оказавшейся в СИЗО с воровками и мошенницами. Да и у родителей исчезнувшего Валеры, что там о них Паша не говорит, трагедия тоже не шуточная.

А с Лукиным все повторялось теперь в каком-то зеркально-перевернутом виде.

Вместо удушливо-жарких джунглей — неброская природа русского севера; вместо многолюдной экспедиции — одиночество, теперь, после утреннего происшествия с Пашкой, совсем полное. И, если уж сравнивать до конца, то вместо двадцати девяти лет, полных сил и энтузиазма — пятьдесят два года, поубавившие пыла и добавившие цинизма, скепсиса и проблем со здоровьем.

Неизменным осталось одно — озеро, в глубинах которого жило НЕЧТО.

Мысль о том, что НЕЧТО вполне могло водиться только в глубине его мозга, взбудораженного историей с Лариской и измотанного событиями сегодняшнего дня, с раннего утра понесшимися вскачь, — такую мысль Лукин старательно отгонял.

…За несколько секунд до того, как провалиться в бездонную яму сна, Лукин понял, чего еще, давно привычного для таких мест, ему не хватало последние два дня. Вокруг совершенно не гудели комары, еще один плюс нынешнего рекордно жаркого лета, иссушившего все комариные инкубаторы — окрестные болотца и паточины.

Ну и славно, значит и завтра утром их не будет, когда он накачает лодку, возьмет эхолот, и…

Эхолот предназначался для избалованных и ленивых западных рыбаков.

Встроенный процессор преобразовывал малопонятные для глаза непосвященных картинки в красивые и аккуратные фигурки рыбок, разных цветов и размеров; но рыба Лукина не интересовала и он отключил преобразователь, всматриваясь в сплетение линий на экране.

А потом прибор зашкалило, экран вспыхнул густеющим желтым пятном — если бы лодка неслась на полной скорости, Лукин подумал бы, что под ним подводный холм-луда… Но суденышко шло на самом малом ходу и так быстро повышаться дно никак не могло. Заглушив на всякий случай мотор, он возился с ручками забарахлившего прибора, когда вода в паре метров слева по борту совершенно беззвучно раздалась…

Над поверхностью показался предмет, больше всего напоминающий ствол вековой неохватной сосны — вырвавшийся из цепких объятий донного ила и всплывший в вертикальном положении.

Но то оказался никакой не ствол, сверху его венчала не крона, не комель и не ровный круг спила — над Лукиным, на высоте двухэтажного дома, нависла огромная сплющенная голова. Ни глаз, ни ноздрей, ни других органов на чудовищной голове не видно, лишь пасть — медленно раскрывшаяся громадная пасть. Начиналась она прямо от толстенной шеи-ствола. Зубы, растущие в несколько рядов, до самой глотки, казались малы в сравнении с размером твари, но мелкость была относительной — каждый клык с хороший охотничий кинжал величиной…

Он не забился в истерике от нереальности происходящего, заходясь истошным воплем ужаса — он много лет искал это и был внутренне готов к встрече…

Когда шея стала изгибаться гигантской пародией на лебедя и кошмарная пасть слепо нацелилась на Лукина, он схватился за Пашину двустволку. Но вместо нее в лодке лежал старый АК-47…

Автомат не взорвался лающей очередью — Лукин с трудом разжал судорожно давящий на спуск палец, коротко бросил взгляд на медленно опускающуюся пасть твари и передернул затвор, досылая патрон — затвор возвращался на место тоже медленно, словно неохотно…

И опять выстрелы не разорвали тишину раннего утра — раздалось полушипение-полухлопок, из ствола вырвалось сизое облачко дыма и пуля, Лукин прекрасно видел ее полет, она, медленно снижаясь, пролетела два метра и бессильно скатилась в воду, слабо ударившись о морщинистую кожу чудовища. Патроны отсырели, понял Лукин, за двадцать три года патроны совсем отсырели…

В этот момент пасть вцепилась, но не в Лукина, а к корму лодки, моментом располосованная резина издала свистящий выдох, мотор хрустнул, как спичка в пальцах, внутрь тут же хлынула холодная вода, немедленно скрутившая ледяной судорогой ноги Лукина.

А чудовище меланхолично жевало лодку, все ближе подбираясь к нему мерно движущимися рядами зубов-кинжалов…