Донато Карризи - Девушка в тумане

Тогда спецагент крепко взял его за руку и помог встать:

– Почему бы вам сейчас не пойти домой? Давайте забудем эту историю. Мне кажется, так будет лучше.

Фогель сделал знак Борги, чтобы тот проводил Кастнера.

Тот подошел, но Бруно Кастнер еще не договорил.

– Моя жена очень верующая… Братство… Трудно быть идеальным отцом и мужем рядом с такой несгибаемой прямолинейностью. Знаете, порой я ей завидую. Мария никогда не колеблется, никогда не сомневается. Даже сейчас, когда все это случилось. Более того, она считает, что страдание нам предначертано Богом и эта история – часть предначертания. Но что это за страдание? Мы должны плакать, но о чем? Если бы кто-нибудь нам сказал, что Анна Лу умерла, тогда была бы ясность. А так… Я был недостойным отцом, я должен был заниматься ею, защищать, а я… проявил слабость. Я впал в искушение.

– Я уверен, что вы хороший отец, – попробовал подбодрить его Фогель, но исключительно для того, чтобы тот прекратил это самобичевание.

Если пронюхают СМИ, его просто-напросто распнут. Вина Бруно Кастнера смехотворна, но из него быстро сделают отца, который пристает к девочкам. Монстра сделают. И тому образу семейного совершенства, который создал Фогель, это явно пользы не принесет. И отвлечет внимание от настоящего преступника, кто бы он ни был.

– Был еще мальчик, – выдохнул Бруно, уже идя к выходу.

Фогель насторожился:

– Какой мальчик?

Бруно Кастнер заговорил, опустив глаза:

– Мать не разрешала ей с ним встречаться, потому что он не был членом братства. Но он, наверное, нравился Анне Лу.

– Что за мальчик? – настаивал Фогель.

– Я не знаю, кто он, но часто видел его возле нашего дома. У него куртка с черным капюшоном и скейт.

Борги встревожился от такого неожиданного открытия.

А Фогель рассердился:

– Почему вы нам об этом говорите только сейчас?

Бруно наконец поднял на него глаза:

– Потому что трудно указывать на кого-то пальцем, когда думаешь, что Бог хотел покарать тебя за твои собственные грехи.

Мальчишку со скейтом звали Маттиа.

Полиция установила это еще за несколько дней до того, как Бруно Кастнер явился к Фогелю облегчить душу.

Не прошло и двенадцати часов с начала паломничества к дому Анны Лу, как он стащил одного из плюшевых котят, которых люди стали приносить к порогу. Розового.

Однако Фогель утаил новое направление в следствии. Ни имя мальчика, ни происшествие с котенком ни в коем случае не должны были попасть в поле зрения журналистов. Это могло подвергнуть опасности результаты дальнейшего расследования.

Спецагент знал, что журналисты постоянно пытаются покупать информацию, и боялся, что кто-нибудь из местных полицейских соблазнится перспективой получить рождественский подарок и согласится заработать мизерное вознаграждение. Но он быстро успел пресечь любую подобную инициативу, вселив в своих людей страх разоблачения. Было достаточно сказать им, что любая утечка информации повлечет за собой увольнение.

Маттиа, как и Анне Лу, было шестнадцать лет. Но история его осложнялась проблемами.

– Я говорил с психиатром, у которого он наблюдается, – докладывал Борги о результатах последних поисков. – Имя врача – Флорес, он наблюдает мальчика в течение девяти месяцев, с тех самых пор, как они с матерью поселились в Авешоте. Кажется, за последние годы семья много скиталась. Причина частой смены мест одна: отклонения в поведении, которыми страдает мальчик.

– Объясните точнее, – попросил Фогель, который очень заинтересовался.

Борги заглянул в свои записи:

– У мальчика нелюдимый характер, он не способен к общению и интеграции в коллективе. Кроме того, у него бывают приступы неожиданной агрессии. Везде, где они раньше жили с матерью, он успевал что-нибудь натворить. Либо проявлял агрессию по отношению к другому подростку, либо у него случались неконтролируемые вспышки гнева. Это происходило с ним и на людях: однажды в магазине он принялся крушить все без разбора. И каждый раз мать была вынуждена все бросить и уехать.

«Возможно, она считала, что это лучшее средство для мальчика», – сказал себе Фогель. Она думала, что радикальная перемена места и привычек сможет подействовать благотворно. Но на самом деле это приводило только к ухудшению. Может быть, оттого, что мать стыдилась или чувствовала себя виноватой перед сыном, который вырос без отца, но постоянные переезды стали для них нормой жизни.