Глеб Соколов - Ставок больше нет

– Тебе знакома эта фотография? – президент взял Рубцова за локоть и подтолкнул к полураспахнутой двери.

Очередная, третья по счету встреча происходила в кабинете, в котором Антон прежде не бывал. Рядом с напольными часами, отделанными зеленым малахитом, был вход в смежное помещение.

Стоящую на специальной подставке картину видно уже с порога. На окнах плотные шторы. Фотопейзаж освещается небольшим софитом. Лучи бьют на изображение, отражаются. Рассеянные частицы света теряются в полумраке просторной комнаты. Видно роскошный диван, сделанный под старину, полупустые книжные шкафы, низенький столик, на котором лежит раскрытая книга. В углу виднеется силуэт большого глобуса на треноге. Это библиотека… – Да. У меня дома на стене висит точно такая же, – ответил Рубцов, подходя ближе. – Даже цвет рамки совпадает…

Президент кивнул. Очевидно, сказанное совпадало со сведениями, которые он получил.

– Мне подарил ее один человек… – добавил Антон.

– Твоя мать рассталась с твоим отцом еще в молодости и больше его не видела?..

Антон чуть не вздрогнул от неожиданности. Странный вопрос! Какое отношение имеет к их разговору?

– Да, это так… – тем не менее подтвердил он.

– Я думаю, Антон, информация, которую я хочу сообщить, произведет на тебя сильное впечатление. Соберись, пожалуйста, с силами, восприми ее, как настоящий мужчина.

Молодой человек молчал. Во взгляде, который устремил на главу государства, читалась грусть. Была ли жизнь до этих событий безмятежной? Конечно, нет. В последнее время ему пришлось пережить через чур много. Какой удар готовит судьба теперь?.. Чем он перед ней провинился?

Президент испытующе смотрел на Рубцова. Пауза затягивалась. Наконец глава государства проговорил:

– Эта фотография – из твоей комнаты. Я распорядился, чтобы ее на время привезли сюда, – Антона выпустили из камеры спецтюрьмы, но домой не вернулся. Жил в Кремле. – Надеюсь, ты меня извинишь. Информация заключается не в этом.

Глава государства опять замолчал.

– Твой отец жив! – произнес он после паузы. – Я не могу тебе показать его лицо. Он давно избегает фотосъемки и у нас есть лишь портреты, относящиеся к годам молодости. С тех пор сильно изменился.

Из окна одного из офисов тщательно законспирированного подразделения американской спецслужбы открывался шикарный вид на Нью-Йорк. Арендуемое помещение располагалось на одном из последних этажей небоскреба Эмпайр Стейт Билдинг.

Гудзон с причалами на его берегу, остроконечная офисная башня корпорации «Крайслер», – именно этой картинки Элалии не хватало в Москве. Скрестив руки на груди девушка стояла у окна, любуясь панорамой города, который за время ее отсутствия ничуть не изменился. С высоты птичьего полета здания обычной этажности смотрелись, как поросль густой травы у самых корней высоченных дубов.

Пока она рассматривала Нью-Йорк, ее собеседник, Дюрброу, пользуясь тем, что девушка стоит к нему вполоборота, пристально изучал ее профиль. Интуитивно Элалия чувствовала на себе этот взгляд.

– Необходимо заново тщательно расследовать убийство президента Кеннеди, – проговорила молодая американка. – Виновников надо искать не среди правых организаций, а среди глубоко законспирированной группы людей…

– Но у нас нет ни малейшей зацепки – как определить, кто является ее членом? – Дюрброу сидел на изящном маленьком диване, обшитом уютной тканью белого цвета. В Соединенные Штаты он вернулся чуть раньше Элалии и в отличие от девушки сразу по приезде получил повышение, – его роль в деле «кривой судьбы» была оценена руководством. Карьера сделала стремительный рывок.

– Кажется, я могу вам подсказать один признак. Расследуя кризисные ситуации, русская служба безопасности провела масштабный компьютерный анализ персонала, так или иначе способного спровоцировать их возникновение, – рассказывала Элалия. Дюрброу весь превратился в слух – этих подробностей он не знал. – Программа обнаружила, что все те, кого имелись основания подозревать особенно сильно, были сиротами, – продолжала девушка. – Ожидающие Зверя – это секта. А подобные общества имеют привычку рекрутировать новых членов среди наиболее одиноких, наименее защищенных своими семьями людей. Особенно подвержены психологической обработке дети. Сироты – вот идеальные кандидаты в новообращенцев. Таким секта заменяет родителей и они, вырастая, расплачиваются за небескорыстную опеку с лихвой. Именно они устроили пожар в ракетной шахте, который русские потушили лишь чудом. Сиротой был и космонавт Вержбицкий. Если бы не спешил и заметил, что Джонсон не мертв, а просто потерял сознание, мир бы увидел на орбите чудовищный спектакль.