Глеб Соколов - Дело Томмазо Кампанелла

В этот момент на сцену вышел Глашатай и громким оглушительным голосом произнес:

– Уважаемые участники самодеятельного хора на иностранных языках «Хорин»! Не надо забывать, что нам надо попасть во чрево рыбы. Вот уже объявляют наш рейс! Это рыба! Она заглатывает нас и дальше, там, в ее кишках, всегда влажно и тепло, и, главное, попав в чрево рыбы, никуда из него не деться: два часа замкнуты под замок, проглочены, не переварены, ни мертвы ни живы, замурованы заживо, ни Рига, ни Москва, ни Латвия, ни Россия, пограничье, безвременье, ужас. Пасть не откроется, лучик света не промелькнет… За облаками, высоко, старая рыбина не полетит. Она нырнет в туман, что низко стелется, она, поводя мордой из стороны в сторону, заскользит, заизвивается в черноте омута недалеко от земли, близко к верхушкам деревьев: латвийских деревьев, пограничных деревьев, русских деревьев, подмосковных деревьев, деревьев в окрестностях аэропорта Шереметьево. Над шоссейными дорогами и перелесками, полями и оврагами, огнями ночных деревень и семафорами у одиноких переездов в ночи, над поездами и рыбаками, невидимая, едва слышная, обтекаемая воздушными вихрями помчится рыбина, проглотившая хориновцев, в Москву. Ей надо в Москву. В Москву!.. Пасть она будет держать плотно сжатой, ровно дышать, неся в Москву свой нервный груз. И никуда из нее не выскочишь. Больше часа, всем вместе, в теплых внутренностях… Чрево рыбины!..

– Прекрасно! Прекрасно! – произнес тот матрос, что был постарше. – Вот это, действительно, настоящее замкнутое пространство. И никуда из него не выскочишь! Никуда не денешься. Как из внутренностей проглотившего тебя кита.

Появилась самодеятельная артистка, наряженная стюардессой. Правда, в отличие от тех блестящих стюардесс, о которых рассказывал сценический Господин Радио, эта была отнюдь не молодая и отнюдь в ней не было ничего блестящего. Если и было в ней что-то яркое, так это дешевая ярко-красная помада, которой она воспользовалась без всякого вкуса и соблюдения меры.

– Дамы и господа! Нервный груз прошу проследовать внутрь рыбины. Уже можно. Пожалуйте сюда… – произнесла стюардесса. – Прошу нервный груз заходить.

– Подождите! Подождите! – вновь напомнила о себе женщина-шут. – Вы перепутали события! Безобразный и огромный человек, который представился Совиньи, к этому моменту уже выступил на сцену. То есть, я хотела сказать, что он уже проявил себя. С самой ужасной стороны.

– Да, – согласился настоящий Господин Радио. – Огромный и безобразный человек, который появился в мире блеска, начал свое дело. Любое оскорбление для него – невыносимая пытка, потому что он невероятно, до жути, болезненно горд. Таким оскорблением он посчитал для себя появление и хвастовство в аэропорту еще одного припозднившегося пассажира. Итак, запомним это: в блеске аэропорта появился новый пассажир, который приехал сюда гораздо позже огромного и безобразного человека, и огромный и безобразный человек посчитал само появление этого новичка за оскорбление. Так же оскорблением Совиньи посчитал хвастовство этого пассажира. Но давайте играть кусок по порядку.

– Да!.. Да, прежде чем мы перейдем к оскорблению и всему, что за этим последовало, я полагаю, разумно будет рассказать о появившемся новичке, – высказала свое мнение женщина-фельдшер, которая тоже внимательно следила за всем, что происходило на сцене.

А там тем временем разворачивалось следующее действие: откуда-то сбоку, со стороны кулис на сцену вбежал хориновский актер, изображавший еще одного припозднившегося пассажира.

– Что? Где? Как? Московский рейс уже улетел? – воскликнул этот пассажир, оглядываясь по сторонам. Лицо его выражало крайнюю озабоченность. – Уф-ф! Вот вы все где!.. – проговорил он, заметив хориновцев, стоявших и сидевших тут и там в зале ожидания.

– А вы кто? Что-то я вас раньше у нас в хоре не встречал, – бесцеремонно сказал припозднившемуся пассажиру, встретившись с ним глазами, сценический Господин Радио.

Едва не опоздавший пассажир, человек еще очень молодой, не ответил, хотя не слышать обращенного к нему вопроса никак не мог.

– Эй, кто вы? – вновь спросил Господин Радио. – Я никогда не встречал вас в нашем хоре раньше.

Молодой человек повернулся к нему лицом и, зло и презрительно усмехаясь, ответил:

– Как это кто?! Разве вы меня не узнаете? Я – Гамлет, принц датский! Я думал, вы меня знаете.