Глеб Соколов - Дело Томмазо Кампанелла

Но та никак не вняла его просьбам. Может быть, она полагала, что Томмазо Кампанелла просто играл очередную хориновскую роль, разыгрывал очередную хориновскую сценку? Учительница сказала ему, вместо того чтобы вызвать скорую помощь:

– Вы просто больны. Понимаете, вы больной человек. Все эти признаки: и ваши «ужасы по поводу Лефортово», и то, что вы, как вы говорите, покрываетесь «крокодильей чешуей», если вы долго не бываете в ванной с горячей водой. И то, что сейчас вы не покрываетесь крокодильей чешуей, несмотря на то, что вы уже семь дней ночуете на вокзале…

Томмазо Кампанелла прервал ее:

– Ах, какая вы умная! Думаете, объявите все, что со мной происходит и что я вам тут в рации наговорил, болезнью и все станет на свои места? Какая вы умная! Нашли себе простое решение. Чтобы уж больше ни о чем не думать. Навесить человеку бирочку, что он болен, а соответственно и все, что он говорит, не стоит внимания, и пойти домой отдыхать. Нет, я не болен. Вам придется всерьез рассматривать и обдумывать все то, что я говорил вам на хориновских репетициях! Я не болен.

– Вы же только что говорили, что вы больны! Что вы ужасно плохо себя чувствуете! – воскликнула руководительница хориновской группы детей.

– Я здоровее всех! Просто я поставил перед собой такую титаническую психологическую задачу, какую ни один нормальный, здоровый человек перед собой никогда не поставит. Что он, идиот, что ли?! Ведь такая задача не решаема. Начни ее решать и перенапряжешься тут же так, что и вправду ум за разум зайдет. А, может, у меня и зашел?! Но я же только что сказал вам, что я не болен. Выходит, я сам себя опроверг. Нет, я не болен. И нечего цепляться к моим словам. Это я говорил так, для лучшего объяснения ситуации. Для красного словца. Не верю я в простые решения. И никто не поверит. Болезнь – это было бы слишком просто. Вроде как достаточно отыскать в списке лекарств нужную пилюлю. Принял и все в порядке. Нет, я не болен. Я категорически это отрицаю! – вошел в раж Томмазо Кампанелла. – Я не болен!

– Но и не в Лефортово дело! – воскликнула руководительница хориновской группы детей.

– Да. Дело не в Лефортово, – еще раз подтвердил свое согласие с ней Томмазо Кампанелла. – Пожалуй, это утверждение про то, что дело не в Лефортово, – это самая окончательная истина в самой последней инстанции. И я клянусь, что более я никогда не стану говорить никаких плохих слов про Лефортово. Потому что причина моего плохого настроения вовсе не в Лефортово. Она во мне. Но я болен. Именно сейчас я физически болен. Голова болит, тошнит, и эти проклятые мушки в мутном воздухе перед глазами! Но Лефортово здесь ни при чем, – Томмазо Кампанелла обхватил свой лоб ладонью.

– Да, Томмазо Кампанелла, причина вашего плохого настроения вовсе не в Лефортово. На Лефортово вы просто переносите то дурное состояние, которое уже изначально есть при вас и без всякого Лефортово. И я знаю еще одну тайну, – не унималась руководительница хориновской группы детей, хотя теперь уже стало очевидным, что Томмазо Кампанелла действительно самым натуральным образом плохо физически.

Впрочем, это было неудивительно: условия, в которых протекал решительный вечер хориновской революции в настроениях ставил физические силы самодеятельных артистов на грань полного истощения. Без еды, время для которой давным-давно подошло, без отдыха, с огромными нагрузками на эмоциональную сферу, этот вечер лишь чудом мог не отправить кого-нибудь на карете «скорой помощи» в больницу.

– ?.. – Томмазо Кампанелла вопросительно посмотрел на учительницу. Внешне по нему сейчас никак нельзя было определить, что же он там себе думает: действительно ли он скрывает какую-то тайну, или его удивление по поводу последнего утверждения учительницы вполне искренно. По внешности Томмазо Кампанелла можно было определить лишь то, что он ужасно плохо себя чувствует в самом примитивном, физическом смысле этих слов: он был невероятно бледен, огромные синяки под запавшими глазами, языком он все время облизывал моментально пересыхавшие, растрескавшиеся губы. Вообще, его вид наводил на мысли о том, что совсем недавно он вольно или невольно проглотил какую-то ужасную отраву, которая вот сейчас все сильнее и сильнее начинала действовать на его организм.

Похоже учительницу физическое состояние Томмазо Кампанелла просто не волновало. Она продолжала разоблачать хориновского героя:

– Вы, Томмазо Кампанелла, совершенно не тот, за кого себя выдаете. Вы, Томмазо Кампанелла, на самом деле – одно очень значительное лицо. Помните, тогда, когда вы стояли на сцене во фраке, белой манишке и лаковых ботинках. Вы сказали такую фразу: «Однажды вечером я очутился перед подъездом самого необычного в мире театра…» Мир «Хорина» – это не ваш мир. Мир Лефортово – это не ваш мир. Просто однажды случилось что-то, и вы попали в «Хорин». От этого «что-то» и все ваши мрачные лефортовские эмоции. Нет, вы совсем не тот, за кого вы себя выдаете. Знаете, когда я это поняла?