Лиза Марклунд - Дурная кровь

– Мне интересно, как долго другие будут возиться со своими бумажными версиями? Воистину в увлекательное время мы живем.

У Андерса Шюмана не нашлось ответа на его вопрос, и он предпочел промолчать.

– Я хотел бы переговорить с репортером. Мне любопытно, что именно Холмеруд сказал. Дословно.

Шюман окинул взглядом редакцию. Анника Бенгтзон не спеша упаковывала свой компьютер. Рядом с ее и Берит Хамрин письменным столом стояла прислоненная к стене картина с изображением нарисованного в ярких тонах старика. Ему стало интересно, что она там делала.

– Тогда тебе надо поторопиться, – сказал Шюман. – Она собирается пойти домой.

Председатель правления встал, открыл стеклянную дверь и поспешил к Аннике. Он сказал ей что-то заставившее журналистку удивленно на него посмотреть, и они вместе направились к закутку Шюмана.

– Он заявил именно то, что написано в моей докладной, – сообщила Анника, когда вошла в комнату, а Веннергрен закрыл за ними дверь. – Он устал сидеть за решеткой и жаждет стать центром внимания снова. Убийцам женщин не так-то легко в тюрьмах, кореша, пожалуй, достают его в столовой.

– Мне это представляется интересным. – Веннергрен помахал ее творением. – Поскольку я вхожу в правление семейного телеканала и книжного издательства, готов задействовать мои контакты. Один и тот же репортер подготовил бы серию статей, телевизионный фильм и документальную книгу. При таком многостороннем подходе все здорово выиграют…

– Какая хорошая идея. Может, стоит помимо дела Густава Холмеруда подобным образом действовать и в других случаях? – съязвила Анника Бенгтзон. – А если значительно расширить число участников, пожалуй, удалось бы обойтись одним репортером на всю Швецию.

У Андерса Шюмана замерло сердце, но Альберт Веннергрен рассмеялся.

– Садись, – сказал председатель правления и подтащил еще один стул к письменному столу.

Бенгтзон села. Она еле держалась на ногах от усталости. Ее ногти переливались всеми цветами радуги, что выглядело странно.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Шюман.

– Так себе, – ответила она. – Моя сестра пропала.

Он удивленно приподнял брови:

– Что-то из серии того, о чем мы пишем?

– Будем надеяться, нет, – сказала она и посмотрела на свои ногти.

– Какое впечатление произвел на тебя Густав Холмеруд? – поинтересовался Веннергрен, которому явно было наплевать на всех исчезнувших сестер.

– Он изобретателен и умеет плести интриги, – ответила Анника. – Похоже, собирал информацию о репортерах, занимавшихся его историей, потому что упоминал детали личного характера обо мне и Берит, Патрике Нильссоне и Боссе из «Конкурента». И я не верю, что он невиновен во всех убийствах. Если говорить о первом преступлении, в котором его подозревали, он, конечно, не белый и пушистый.

– То есть, по-твоему, нам не стоит им заниматься? – спросил Шюман.

Анника прикусила губу.

– Наоборот, – сказала она. – На то есть одна важная причина: убийцы всех женщин должны получить по заслугам. Четверо из этой компании гуляют на свободе, поскольку Холмеруд взял их преступления на себя. Поэтому мне кажется, нам не стоит отказываться от него, в нынешней ситуации во всяком случае.

– Но ты не хочешь им заниматься? – спросил Шюман.

– Я не устрою его. Он жаждет кого-то более солидного и известного.

Веннергрен кивнул:

– Само собой, он хочет, чтобы его авантюра произвела впечатление, и ему нужен кто-то засветившийся в дебатах на радио и телевидении.

– Пока ты, Анника, можешь заниматься этим случаем, – сказал Шюман. – Почему бы тебе для начала не собрать весь материал по данному вопросу, не подготовить дополнительные интервью, поразмыслить, как синхронизировать работу по разным направлениям…

– А потом придет кто-нибудь с волосатой грудью и заберет Большой журналистский приз? – Она взялась руками за подлокотники и поднялась со стула. – Надеюсь, вы извините меня, но мне еще много всего нужно сделать.

– Что это у тебя за картина? – поинтересовался Шюман и кивнул в сторону ее рабочего места.

– На ней изображен немецкий художник, утверждающий, что женщины не умеют рисовать.

Она вышла и закрыла за собой дверь.

Веннергрен задумчиво смотрел ей вслед, пока она удалялась в направлении поста охраны с уродливой сумкой на плече.

– Ты прав, – сказал он. – Действительно было бы прекрасно, если бы нам удалось добиться пересмотра дела в Верховном суде. Пройти с высоко поднятым флагом до самого конца. Как думаешь, успеем?