Александр Щёголев - Жесть

Павел тем временем сходил к «КАМАЗу», побродил по лесополосе, осмотрелся. Вернувшись, зло бросил:

— А следы — вы потоптали?

— Да чего тут следы, — возмутился старый милиционер, имевший чин прапорщика. — Я тебе и так скажу — он через ольховник, вон, продрался на тропинку, что к остановке ведет…

— Это почему так точно, дед? — спросил Павел недоверчиво.

— Глаз охотника? — встряла Марина.

Прапорщик, названный «дедом», не принял шутки:

— Не. С автобуса видели.

— И по проселку — в муравейник, — подытожил молодой (он был в чине сержанта).

— Куда? — не понял Павел.

— Ну, туда — в садоводства. Теперь хрен его возьмешь. Там… это… сам черт ногу сломит.

Павел сделал несколько шагов, мрачно озираясь, и злобно сказал — непонятно кому:

— Да что ты говоришь?!

— Вертушка! Наша! — вдруг начал показывать пальцем гаишник, — обрадовался, точно как ребенок яркой игрушке.

Вертолет и вправду с ревом выскочил из-за леса — завис, выискивая, куда сесть. Желто-синий, с надписью «ГИБДД».

Марина с удовольствием понаблюдала бы за посадкой, если б не мобильник. До чего ж не вовремя…

— До чего ж ты не вовремя! — прокричала она в трубку вместо «здрасьте». — Подожди, я отойду!

Звонил Илья. Она отбежала в сторону, и только там спросила:

— Ну, чего?

— Нет, если тебе не интересно, я могу и в другой раз позвонить, — обиделся коллега. — Или вообще не звонить.

— Да ладно тебе, тонкокожий.

— Извинения приняты. Я тут встречался с одним «другом»… ну, ты понимаешь…

— Понимаю.

— Из убойного отдела Главка. Это насчет моего цикла, ну, про исчезновение иномарок с водителями. И он вдруг мне выдает… ты только не падай. Крепко держишься?

— Любишь ты кота за яйца дергать.

— Твой маньяк — родной брат Алексея Львовского! — ликующе сказал Илья. — Мурлыкать будешь, киса?

— Стоп, стоп, стоп, — Марина не поверила своим ушам. — Какой маньяк?

— Тот, который у тебя из-под носа сбежал. Учитель из гимназии. Кстати, продаю заголовок — «Кровавый учитель среди нас»!

— Ты и про побег знаешь?

— Ну, про это все знают. А инфа насчет брата — железная! Двенадцать лет назад твой вампир тоже был Львовским, а потом сменил фамилию. У меня есть копия его заявления в паспортный отдел Фрунзенского района, копия акта проверки по линии МВД, копия решения о смене фамилии. А еще есть выписка из Фрунзенского ЗАГСА, где его мать получала свидетельство о рождении…

— Зачем ему было менять фамилию?

— Ну, этого я не знаю, милая. Поймаешь его — спросишь. И потом, какие могут быть «зачем»? Он же псих. Они же оба — психи. Два брата — два психа! Один — мертвец, второй — сбежавший маньяк! Это супер, первая полоса! Слушай, ты мне будешь крупно должна.

— Рассчитаемся, — сказала Марина. — Если ты ваньку не валяешь.

— Мне что, документы голубиной почтой выслать? — желчно осведомился Илья.

— Илюша, я тебя люблю. Дождись меня сегодня, хорошо?

Секунду Марина стояла, осознавая новость.

Это была не просто новость, это было недостающее звено цепи. Маньяк — брат Алексея Львовского… Становилась понятной схожесть бреда… а также упоминание Львовским якобы несуществующего брата… а также уровень сил, брошенных против скромной дачи в Орехово… полковник Лебедев, «Альфа»… они наверняка успели выяснить, с кем Алексей состоит в родстве — и перепугались… потому, кстати, и застрелили его с такой легкостью, использовав журналистку как отвлекающий маневр…

Вертолет уже сел: посадочной площадкой стала проселочная дорога (чтоб не мешать движению на шоссе). Когда Марина вернулась, Павел раздавал последние указания:

— Мы сейчас прокатимся, а ты — гляди в оба. Если он вдруг вернется и начнет чудить…

— Бью на поражение, — отреагировал мент-сержант.

— Я те ударю! По ногам стреляй, издали. Фотки запомнил?

— Такую рожу забудешь…

— И за тачкой моей присмотри. Договорились?

— Ну, — безразлично сказал мент.

— Всё, — сказал Павел и пошел к вертушке. Прапорщик «дед» последовал за ним.

Марина пристроилась рядом.

— Слушайте, вы так легко говорите про стрельбу на поражение, про стрельбу по ногам… А ведь он вроде — больной человек.

— А ты здоровых много встречала? — спросил майор.

Сверху садоводства были похожи на лоскутное одеяло из вылинявших старых тряпочек. Гигантская поляна, на которую в беспорядке набросали десятки таких одеял, — прямо на травку, под солнышко и дождь. Роль травки выполняли длинные полосы леса, разделяющие садоводства, — метров по тридцать-пятьдесят в ширину.