Грег Айлс - По стопам Господа

Стрельба у Вместилища началась еще за пять минут до того, как приземлился самолет генерала Бауэра. Кровь быстрее побежала по жилам Гели. Она была в своей стихии. Если ждешь неизбежного боя – большое облегчение, когда он наконец начинается. В каждом выстреле Гели слышала упоительную ярость стрелявшего. В одиноких хлопках есть вялость, только в настоящем сражении оружие наливается правильным звуком.

Годин резко очнулся и нажал кнопку, поднимающую изголовье кровати.

– Ваш отец, похоже, приказал своим солдатам занять Вместилище еще до его прилета.

Гели прикидывала, что делать, если группа захвата ворвется в больничный ангар. Как в одиночку защитить Година?

– Ваш технический персонал вооружен? – спросила она.

– Разумеется.

– Против обученной группы под выверенным и решительным командованием они долго не продержатся.

– О, Гели, тут тебя ожидает приятный сюрприз!

– Сэр, я знаю, о чем говорю. Если…

– Который час? – перебил ее Годин. – Как долго я спал? Левин звонил?

– Вы спали не очень долго, и никто не звонил. Ваш нейрослепок загружен более часа назад. Кстати, почему загрузка занимает столько времени?

– Сперва нужно сохранить и выгрузить предыдущий нейрослепок, затем новая, только что загруженная модель проходит период привыкания – так сказать, акклиматизации в компьютерном состоянии. Это похоже на постепенное возвращение в сознание после инсульта. Мозг должен свыкнуться, что у него больше нет тела.

– Время в каждом случае одинаковое?

– Нейрослепок Теннанта «психовал» и не мог освоиться с новым состоянием больше часа. Филдинг успокоился и занялся делом уже через тридцать девять минут. Но следует добавить, что в то время система функционировала только на пятьдесят процентов.

Телефон зазвонил. Это был Левин. Он тяжело дышал, в трубке были слышны крики и выстрелы вдалеке. Выслушав доклад главного инженера, Годин сказал:

– Спасибо, Зак. Удачи тебе.

Пока Гели вешала трубку, Годин сообщил ей с довольной улыбкой:

– Мой нейрослепок полностью освоился в компьютере и теперь решает последние проблемы – в том же лихом темпе, что и нейрослепок Филдинга!

– И когда, по-вашему, он доведет дело до конца?

Телефон зазвонил опять. На сей раз это был Джон Скоу. Годин отказался говорить с ним.

– Гели, – жестким голосом сказал Скоу, – транспортный самолет твоего отца только что приземлился. Генерал обеспечен серьезной огневой мощью. Перестрелка, которую ты слышала пару минут назад, лишь прелюдия. Если кто-нибудь не убедит Година одуматься и отдать приказ Левину и прочим сдаться, то Вместилище будет разрушено до основания вместе с компьютером. Генерала Бауэра в этой ситуации материальный ущерб не пугает.

– Я передам ваше сообщение.

Она повесила трубку. Годин выжидательно смотрел на нее.

– Скоу говорит, что мой отец взорвет Вместилище, если вы не прикажете техперсоналу уйти оттуда подобру-поздорову.

Лицо старика передернулось болезненной судорогой.

– Уверен, он не сделает этого до разговора со мной.

– Что ему известно про "Тринити"?

– Я ему сказал, что работаю над созданием искусственного интеллекта. Без подробностей. Но, зная меня не первый год, он прекрасно понял, что я и на этот раз не пустяками занят. А детали его, собственно, и не интересовали; довольно того, что я платил бешеные деньги за приют на подвластной ему территории.

– Чтобы не слететь со своего поста, мой отец на что угодно пойдет. Если президент дал приказ блокировать работу компьютера, а единственный способ сделать это – сровнять Вместилище с землей, генерал и секунды не будет колебаться. Сколько людей при этом погибнет, ему наплевать. Поверьте, я его знаю.

Дверь Шкатулки стала с шипением открываться. За ней стоял Хорст Бауэр. Гели, сжимая «вальтер» в обеих ладонях, целилась в собственного отца.

– Не сомневался, что наши с тобой отношения приведут к чему-то в этом роде, – криво улыбаясь, сказал генерал Бауэр. – Дай мне хоть войти. Побеседуем.

Годин кивком разрешил впустить генерала.

В пятьдесят пять ее отец мало отличался от себя тридцатилетнего. Поджарый, мускулистый, без единого седого волоса в белокурых волосах, серые колючие глаза, взгляд которых мог поставить на место любого, невзирая на чин и ранг. Сейчас на генерале был парадный костюм со всеми регалиями – не иначе как после аудиенции у руководителя президентской администрации, подумала Гели.

Генерал Бауэр подошел к кровати и, встретившись глазами с Годином, сказал: