Грег Айлс - Смерть как сон

Смит положил ладони на стол и качнул головой.

– Не спрашивайте меня, Джордан. Вы не получите ответа. Есть вещи, которые ФБР знать не следует.

– Господи, Фрэнк, я не буду им ничего рассказывать! Просто скажу, что меня ваши ответы удовлетворили и нет смысла вас больше мучить!

– Нет, не просите меня…

Я боролась с раздражением и сочувствием. Понимала, что это тайна Уитона, а не Фрэнка. Он не мог говорить о ней.

Не успев осознать, что делаю, я поднялась и, нимало не смущаясь присутствия Фрэнка, сняла с себя всю шпионскую амуницию и бросила ее на стол.

– Все! Я отключаюсь! – сказала я в микрофон. – Пожалуйста, не лезьте сюда!

В этот самый момент Дэниел Бакстер наверняка ругался в фургончике последними словами. Ничего, это я переживу. Только бы он не помешал мне…

Я разъединила провода. Смит смотрел на меня, открыв рот и не верил своим глазам.

– Теперь нас никто не услышит, Фрэнк.

Лицо его потемнело. Мне показалось, что он сейчас схватит меня за шиворот и вышвырнет из своего дома, как котенка. Опережая его, я сказала:

– Послушайте, уважаемый художник! У моей сестры двое маленьких детей! Она любила их больше жизни! И они не мыслили себе жизни без нее! Но нашелся мерзавец, который отнял у них Джейн и упрятал в свою вонючую нору! А сейчас она, возможно, гниет в одной из окрестных трясин! И таких, как она, еще одиннадцать! В том числе и женщина, которую вы называли своим другом! Где она теперь? Что с ней? Если еще жива, сколько времени ей отпущено? – Я перевела дух, но не остановилась: – ФБР хочет узнать, является ли Роджер Уитон геем или нет! Это вмешательство в его личную жизнь? Безусловно! Это трагедия? Нет. А то, что происходит или уже произошло с Талией? Это трагедия?! Если ваши ссоры с Уитоном на самом деле никак не связаны с нашим расследованием, ФБР только напрасно потратит силы и время, выясняя это! А если мы потом узнаем, что отработка ложной версии стоила Талии Лаво жизни? А?!

– Мне кажется, вы придаете нашим с Уитоном делам преувеличенное значение.

– У ФБР почти нет улик, нет зацепок. Ваши ссоры вызывают интерес. Объяснения им пока нет. Они ухватятся за эту ниточку и раскрутят ее до конца, можете не сомневаться. Но на это уйдет масса времени! Докажите мне, что эти ссоры никак не связаны с нашим делом, и мы потратим время ФБР с большей пользой!

Смит прикрыл глаза и долго молчал, наконец прерывисто выдохнул и взглянул на меня:

– Дайте мне слово, что это останется между нами и ФБР больше не будет копать в этом направлении?

– Если я пойму, что это никак не связано с похищениями, то да, даю слово. Раскрою вам небольшой секрет: мне плевать на ФБР. Меня интересует только моя сестра. И судьбы остальных похищенных женщин.

Смит снова вздохнул и принялся пристально разглядывать задремавшего на фонтане дрозда, словно прикидывая, стоит ли запечатлеть эту сцену маслом на холсте.

– Все просто, – обернувшись ко мне, наконец произнес он. – Роджер хочет, чтобы я его убил.

Сначала мне показалось, что я ослышалась. Потом глаза мои округлились.

– Что?!

– Его болезнь прогрессирует. Уже добралась до легких и других жизненно важных органов. Если так и будет продолжаться – а поводов для оптимизма нет, – конец Роджера, мягко говоря, ужасен. Он хочет, чтобы я избавил его от этого.

Уши и щеки мои горели огнем. Все вдруг встало на свои места. И прежде всего я поняла, почему Уитон упрямо не желает рассказывать об этом. Если их с Фрэнком тайна станет известна полиции, это может остановить Смита и тогда ничто уже не поможет пожилому художнику достойно уйти из жизни.

– Теперь ясно? – неприязненно спросил он.

– Отчасти. Но почему вы ссорились? Вы отказывались?

– Разумеется! Я думал, что Роджер не вполне отвечает за свои слова, что он раздавлен навалившейся на него депрессией. А еще я считаю, что ему рано умирать. Он многого не сделал. И много может подарить миру. – Смит ожесточенно потер ладонями свое красивое лицо. – Но в какой-то момент он меня почти уговорил. Показывал мне синяки на своем теле, тыкал в нос историю болезни… Его положение очень серьезно, спору нет. С другой стороны, соучастие в эвтаназии закон фактически приравнивает к убийству. А это десять лет тюрьмы. Сами понимаете…

– Понимаю…

Смит недоверчиво хмыкнул.

– Нет, правда. Я однажды стала свидетельницей ужасной сцены. В Афганистане. Моджахеды совершили налет на советский блокпост, в ходе которого один из них был тяжело ранен. Он не мог передвигаться самостоятельно и стал обузой для своих товарищей, когда им пришлось спасаться бегством. Он умолял своего брата убить его, а тот все не мог решиться. Остальные не вмешивались. А когда русские подобрались совсем близко, брат все-таки убил брата. Перерезал ему горло. И потом плакал…