Илья Деревянко - Предъява

И тут неожиданно ожил сотовый телефон Аванесяна.

— Да, — поднеся трубку к уху, сказал Артур. — Понятно… сделаем! Витя, Боря, обезоружить Якова, — ровным голосом обратился он к находящимся по обе стороны от Феди парням. — А ты, стукачок, не рыпайся! — На губах Ары появилась зловещая улыбка. — Отплясался, падаль! Финита ля комедия!

В ребра Яковенко мгновенно уткнулись два тэтэшных дула. Мускулистая, волосатая рука Бори извлекла у него из-под куртки пистолет.

— Встали, пошли! — тихо скомандовал Артур. — Шума не поднимать. Внимания не привлекать!

«Пропал!!!» — вихрем пронеслось в голове Феди.

Придерживаемый за локти недавними товарищами, он обреченно побрел к выходу. Однако на улице (возможно, под воздействием холодного ночного воздуха) тупая покорность разоблаченного «крота» внезапно сменилась дикой решимостью камикадзе. [24] В период Второй мировой войны — японский летчик-смертник. «Терять мне по-любому нечего! Надо рискнуть. Авось повезет!!!» — отчаянно подумал Федя, ударил ступней в подколенный сгиб Борю, с размаха двинул кулаком в лицо Витю и ринулся бежать.

— Не стрелять! Живым брать! — яростно взревел Аванесян.

За спиной Яковенко послышался настигающий топот многочисленных преследователей. Стремясь увеличить неумолимо сокращающуюся дистанцию, он свернул влево и ломанулся через проезжую часть по направлению к ближайшей, соблазнительно чернеющей подворотне. В ночной тиши неестественно громко завизжали тормоза какого-то шального джипа, секунду назад выскочившего из-за поворота.

От столкновения с его бампером Федино тело взмыло в воздух, отлетело к бордюру и застыло там скомканной тряпичной куклой. Подоспевший первым Ара прижал палец к сонной артерии незадачливого беглеца. Пульс, хоть и слабый, прощупывался.

— Не сдох пока! — выдохнул Артур и крикнул, обращаясь к остальным: — В больницу гада! Живо!!.

— Докладывайте, — залпом осушив рюмку водки и с хрустом надкусив соленый огурец, распорядился Игорь Владимирович.

— Все путем, босс! — отрапортовал Полянский. — Вывезли Валеру в лес, замочили, труп сожгли!

— А чего так долго канителились? Вы больше никуда не заезжали?! подозрительно сощурился бывший начальник ОВД.

— Нет! Нет! У нас машина забарахлила. Пришлось в моторе поковыряться! — честно округлил глаза Эдуард. (По дороге они с Глухаревым договорились — ни в коем случае не сообщать Сугробову о неудачном визите к Батракову! Подобная откровенность чревата самыми непредсказуемыми последствиями!)

— Забарахлила, значит?! — с сомнением посмотрел на подручных экс-полковник. — Странно! Тачка новая. Прежде ни разу не подводила! Гм, допустим! — Игорь Владимирович прикурил сигарету. — Кстати, почему у твоего приятеля нос распух да набок перекосился?! От кого он по морде схлопотал, а?! — вдруг в упор спросил Сугробов, буравя Полянского испытующим взглядом.

Эдуард ощутил противный холодок внизу живота, однако не растерялся и без запинки выложил заранее заготовленную байку:

— Незадолго до смерти Осьмухин заподозрил неладное, завладел гаечным ключом, успел ударить Вадима по лицу, а меня по руке, — закатав рукав, Полянский продемонстрировал шефу вздувшееся, почерневшее предплечье.

Похоже, объяснение вполне устроило бывшего начальника ОВД.

— Кость цела? — деловито поинтересовался он.

— Разумеется, шеф! — поспешил заверить Полянский, — Просто небольшой ушиб. Ничего страшного! Рука действует нормально. Побаливает, конечно, но это пустяки!

— Ладно, мальчики, — добродушно пробурчал Игорь Владимирович. Поработали вы, в принципе, неплохо! Ложитесь спать. Тебе, Вадим, тащиться домой нет смысла. Только зря время потеряешь. Оставайся у меня. Места хватит. А завтра… Вернее, уже сегодня, — поправился Сугробов. — Разыщите и прикончите Агрегата. Сценарий ликвидации на ваше усмотрение. Вопросы есть?!

— Никак нет! — по-военному отчеканил Эдуард.

— Обожди в машине. Я скоро, — сказал Андрей сидящему за рулем Хилому. Тот понимающе кивнул. Выпрыгнув из «Мерседеса», спецназовец легкой, пружинистой походкой (будто бы и не провел бессонную ночь) направился к своему загородному дому. После того как попытка к бегству окончательно изобличила стукача — Федю (и, соответственно, сняла последние подозрения со злосчастного «синюшника»), майор больше не считал нужным скрывать от Горыныча местонахождение брата.