Марк Фишер - Майами

– Я… я могу предложить вам что-нибудь?

– Э… – сказала Николь (блеяние Приса оказалось заразным), – наверное, не стоит… Я… у меня так мало времени.

Она подошла к нему, тайком бросила взгляд на оттопыренный карман его пиджака, отметив, что кассета явно находится там, а значит, и все остальное.

– Знаешь, твое обаяние просто сводит меня с ума. Что ты делаешь с женщинами?

Хороший вопрос. Ничего он не делал. Ему вообще нечасто что-либо перепадало от слабого пола, только смотрел на женщин с почтительного расстояния и мечтал о недоступных красавицах в одиночестве.

– Я не знаю, – промямлил он, покраснев еще больше, как недотепа-второклассник, признающийся, что понятия не имеет о таблице умножения.

– Какие плечи! – произнесла Николь с фальшивым энтузиазмом, снимая с него пиджак и небрежно отбрасывая его в сторону.

Прис не смел пошевелиться, обезоруженный храбрым натиском. Никогда еще женщина не давала ему так ясно почувствовать его привлекательность.

– Да, какие плечи, – повторила Николь, лениво восхищаясь пропорциями, весьма далекими от аполлонического совершенства.

Взволнованный Бернар Прис, кое-как преодолев свою чрезвычайную застенчивость, неуверенно протянул руки вперед, как на медосмотре, и хотел было обнять ее.

– Но-но-но, – быстро отреагировала Николь, деликатно отстраняя вспотевшие ладони Приса, – не так быстро.

Он слегка удивился, но подчинился и даже попытался извиниться.

– Знаешь, чего бы мне хотелось на самом деле? – спросила Николь, слегка усложняя условия игры.

– Э, нет…

Она изобразила смущение, улыбнувшись и немного по-детски склонив набок головку, а затем пояснила:

– У меня есть фантазия… О, я не должна была использовать это слово, поскольку мы едва знакомы, но у меня такое впечатление, что ты – это я…

Прис стал пунцовым как маков цвет.

– Нет, не бойся, – возразил он, чувствуя, как под мышками стекают холодные струйки пота, будто он битых полчаса провел в сауне, – ты можешь сказать мне все, у меня тоже бывают фантазии…

«О да! Конечно бывают, я в этом уверена! – подумала Николь. – Только вот какие именно?!»

– Я фантазирую, – нараспев протянула она, – что когда мы с тобой в первый раз займемся любовью, хорошо было бы сделать так, будто я застала тебя под горячим душем. Что скажешь?

– Я… я думаю, что это превосходная идея, – с готовностью согласился он.

И тут же принялся раздеваться, одновременно пытаясь включить душ.

Прямо перед тем, как приступить к инсценировке, он повернулся к ней, желая убедиться, что она не передумает.

– Очень горячим, – настаивала она, – чтобы шел пар.

Едва за новоявленным Казановой закрылась дверь, Николь со змеиной гибкостью скользнула вниз к валявшемуся на полу пиджаку и выгребла из кармана все то, за чем пришла: видео, а также дискету и пресловутый чек на двести пятьдесят тысяч долларов!

Журналистка победоносно улыбнулась. Теперь следовало удалиться, предварительно усыпив подозрения Приса, который мог догадаться, что причины ее визита имели мало общего с эротикой. Николь извлекла из сумки листок бумаги и небрежно нацарапала:

«Мой муж только что позвонил мне на сотовый телефон. Убегаю. Позвони мне».

Номер телефона она выдумала на ходу. Потом, чтобы извинения выглядели более правдоподобно, она поднесла записку к губам, оставив сводящие с ума карминные отпечатки. Ее так и подмывало заглянуть в ванную с криком «Ку-ку!». Но она все же сдержала нелепый порыв, положила записку с извинениями на маленький столик у входа, бросила в сумку трофеи и поспешила покинуть каюту. А бедняга Прис, проведя полчаса в клубах пара, приобрел радикально багровый цвет: рискуя свариться под душем, он добросовестно воплощал «фантазию» Николь.

Николь поспешила разыскать мужа. Тот сидел в казино за столом, где играли в рулетку, с остервенением маньяка сосредоточив внимание на игре.

– Пойдем, – сказала она, – здесь нельзя оставаться.

– Что? Но я как раз отыгрываю проигранное вчера.

Накануне он действительно спустил тысячу двести долларов, после того как выиграл восемьсот. Выигрыш Роджера на данный момент составлял более двух тысяч долларов, и он не сомневался, что это только начало славной череды удач.

– Ставка больше, чем жизнь, – бросила она резким тоном, чтобы избежать дальнейших препирательств.

Он уступил и скрепя сердце встал из-за стола, собрав столбики жетонов, которые в его воображении уже выросли в колонну будущего счастья.