Юлия Трегубова - Тёмный

Но Герман не собирался оставлять это вот так, на полуслове. Уж коли зашел разговор, замалчивать не имело никакого смысла. Он не в состоянии мучиться догадками и делать вид, что все прекрасно.

Он сжал кулаки и заглотнул воздух, словно хватил добрую порцию храбрости.

— Тогда объясни мне, какие такие ты взяла дни без содержания, а? — Уперев руки в бока, он встал в дверях кухни так, что полностью перекрыл жене выход.

— Откуда ты знаешь? — изумилась Марина.

— Был на твоей работе, и Лена мне сказала.

— Так ты за мной следишь, что ли? — Лицо Марины вмиг переменилось. Теперь на Германа смотрели холодные глаза.

— Почему слежу? Просто гулял и зашел к тебе.

— И почему не позвонил? Хотел проверить меня?

— А есть повод проверять?

— Ты меня обвинить хочешь? Да как ты… Как ты можешь? — Голос Марины дрожал, то поднимался на высокие ноты, то лопнувшей струной срывался до хрипотцы. — Это унизительно! Я и представить себе не могла, что ты на такое способен, параноик несчастный!

— Ты дура, что ли? — не выдержал Герман.

Пощечина обожгла лицо. Марина в слезах хлопнула дверью, а Герман остался один на один со своими мыслями и пустым домом. Левая щека пылала, в груди клокотало возмущение, а душу пожирала обида.

Марина не вернулась. Напрасно он ждал. Даже после того, как стрелки часов перешли полуночный рубеж, входная дверь не шелохнулась. Черным пятном угрюмо стоял ноутбук. Фонарь опасливо заглядывал в окно сквозь щель тюлевой ткани. Тонкая материя служила незыблемой границей мира Германа и внешнего мира и в то же время так надежно скрывала его от реальности. Реальности, которая некогда наполняла его и называлась жизнью, а теперь стала совсем чужой.

Стены родного университета словно хотели исторгнуть его из себя, как только он переступил порог. Теперь, когда выстроили роскошное здание — новый корпус бывшей архитектурно-строительной академии, прежний ореол уюта рассеялся. И все чаще Герман вспоминал те дни, когда он начинал обычным преподавателем на кафедре финансов в старенькой, доставшейся от районной школы советской постройке. Несмотря на то что коллектив в те времена был не так и велик, дух энтузиазма тащил вперед, как попутный ветер гонит громадный корабль по капризным волнам. Все были одной семьей и студентов знали в лицо. А сейчас в составе Сибирского федерального университета строительная академия стала еще одним винтиком в большой махине, которая причесывает всех под единые стандарты образования, надев однообразные маски безразличия. Все, что теперь требовалось — выполнять планы и следовать указаниям.

Но все же это утро было иным…

И не потому, что Марина не вернулась. Не потому, что не отвечала на звонки. Что-то иное готовили эти стены.

— Доброе утро, Герман Петрович! — без привычной задоринки проговорила Ирка.

Обычно громкая и розовощекая пятикурсница с экономического факультета сегодня была бледна как никогда.

— Доброе, Кастинцева, — сухо ответил он и прошагал дальше, но все еще ощущал спиной цепкий взгляд, словно кто-то ухватился за полы пиджака.

Поравнявшись с аудиторией, Герман Петрович вынужден был даже взглянуть на часы, так было бесшумно, что совсем несвойственно для предваряющих долгую и нудную лекцию минут. Что ж, время как раз подходит, и студенты собрались, но были они какие-то притихшие.

— Здравствуйте, Оленька! — поприветствовал Герман аспирантку, войдя в кабинет кафедры финансов. — Что-то сегодня невероятно тихо у нас.

— Да, Герман Петрович, — слегка растерянно отозвалась молодая девушка. Вид у нее был действительно несобранный. Помявшись у письменного стола, Оленька сделала шаг к Герману и произнесла почти шепотом: — У нас тут такое случилось, Герман Петрович!

— Что же могло случиться с самого утра? — как можно бодрее попытался выговорить он. Уж больно хотелось приподнять дух бедной коллеге. Да и свое расстройство выдавать совсем ни к чему.

— Ох, да это даже не с утра… Просто мы узнали только сегодня, — нижняя губа молодой девушки начала предательски дрожать, — вы же помните Олега Мартынова? Ну он у вас диплом собирался писать, такой очень сообразительный парень?

— Конечно, помню! Мы уже начали. Он статьи да расчеты мои обрабатывал.

— Так вот, — голос сорвался, и Оленька всхлипнула, — его больше нет.

— Как нет? — Герман опустил портфель на стол и уставился на аспирантку.

Оленька еле сдерживалась. Поймав рукой выкатившуюся слезу, она глубоко вздохнула и продолжила: