Дэниел Сильва - Исповедник

LIEBE IST STÄRKER ALS НАß. [8] Любовь сильнее ненависти (лат.).

Идеалистическая наивность банального лозунга разозлила Габриеля, но он сразу вспомнил, что эти же самые слова говорила ему Лия, когда он по заданию Шамрона уезжал в Европу убивать палестинцев.

Любовь сильнее ненависти, Габриель. Что бы ты ни делал, не пускай в сердце ненависть. Если ты будешь ненавидеть их, то станешь таким, как Шамрон.

Смотрительница открыла дверь и ушла, так и не взглянув на Габриеля. Интересно, подумал он, в чем причина ее явной обеспокоенности? Может быть, дело в возрасте. Она ведь принадлежит к тому поколению, которое все еще чувствует себя не очень комфортно в присутствии евреев.

Вайс провел гостя в переднюю, окна которой выходили на Адальбертштрассе. Близился вечер, и в комнате было сумрачно. Детектив включил лампу на столике Бенджамина. Габриель обернулся и тут же быстро сделал шаг назад. Пол был залит кровью. Он поднял голову и только теперь увидел нарисованные на стене знаки. Вайс указал на первый символ – ромб на подставке, напоминающей перевернутую букву V.

– Это так называемые руны Одина, – пояснил детектив. – Данный символ у язычников означает судьбу.

– А второй? – спросил Габриель, хотя и знал ответ.

Прежде чем ответить, детектив еще раз посмотрел на начертанный кровью знак. Три семерки, соединенные у основания и залитые красным.

– Это называется три семерки или трехлопастная свастика, – сказал немец. – Символизирует верховенство над дьяволом, которого представляют три шестерки – шестьсот шестьдесят шесть.

Габриель сделал шаг вперед и слегка наклонил голову набок, как будто присматривался к требующей реставрации картине. На его взгляд, человек, оставивший эти знаки, был скорее имитатором, чем истинно верующим. И еще одна деталь обратила на себя его внимание. Символы ненависти, выведенные, вероятно, сразу после убийства Бенджамина, отличались строгостью и точностью линий, что указывало на эмоциональное состояние убийцы. Никаких признаков стресса или волнения. Этот человек привык убивать, подумал Габриель. Ему не впервой находиться рядом с мертвым.

Он подошел к столу.

– Компьютер Бенджамина забрали в качестве улики?

Вайс покачал головой:

– Украден.

Габриель посмотрел на сейф – открыт и пуст.

– Оттуда тоже все украдено, – сказал детектив, предваряя следующий вопрос.

Габриель достал из кармана записную книжку и ручку. Полицейский тяжело, словно целый день патрулировал улицы, опустился на диван.

– Я должен находиться в квартире, пока вы составляете опись. Извините, но таковы правила. – Он ослабил узел галстука. – Не спешите, герр Ландау, времени у нас много. Только ничего не берите, хорошо? Правила есть правила.

Ничего не поделаешь, придется работать под присмотром полицейского. Габриель начал со спальни. Кровать была не застелена, а на обтянутом потрескавшейся кожей кресле лежала стопка свежевыстиранного белья, все еще завернутого в коричневую бумагу и перевязанного бечевкой. На прикроватном столике – черная маска и пара ушных затычек из пенорезины. Габриель вспомнил, что Бенджамин очень чутко спал. На окнах – тяжелые темные шторы, какие бывают обычно у людей, работающих по ночам и спящих в дневное время. Когда Габриель попытался раздвинуть их, воздух неожиданно наполнился пылью.

Следующие тридцать минут он потратил на тщательный осмотр содержимого платяного шкафа, комода и прикроватного столика. Все обнаруженное записывалось в блокнот на тот случай, если бы детективу Вайсу пришло в голову взглянуть на составленную опись. Ничего необычного не обнаружилось.

Габриель перешел во вторую комнату. На стенах здесь висели книжные полки, тут же стояли картотечные ящички.

Очевидно, эту комнату Бенджамин использовал как хранилище документов. Выглядела она так, словно где-то по соседству разорвалась бомба. На полу валялись книги, все ящики были выдвинуты. Интересно, кто оставил такой беспорядок, подумал Габриель, неизвестный убийца или мюнхенская полиция?

Поиски продолжались почти час. Он просмотрел содержимое каждого ящика, перелистал каждую книгу. Однажды на пороге появился детектив Вайс. Полицейский понаблюдал за тем, как движутся дела, зевнул и вернулся на диван. Габриель продолжал вести опись, но при этом не нашел ничего, что так или иначе связывало бы Бенджамина с Конторой или же проливало бы свет на мотивы убийства.

Он возвратился в гостиную. Вайс смотрел выпуск новостей. Когда Габриель вошел, детектив выключил телевизор.