Дэниел Сильва - Исповедник

– А присутствовал ли кто-то вообще? В Израиле у него родственников не осталось.

– Мне сказали, что были несколько человек из университета и старые знакомые, не имеющие отношения к нашим делам.

– Кто прислал тебя сюда?

– Какое это имеет значение?

– Имеет. Для меня. Итак, кто тебя прислал?

– Я как отпущенный досрочно заключенный, – устало пожаловался Шамрон. – Не могу и шага сделать без одобрения вышестоящего начальства.

– И кто же теперь это начальство?

– Прежде всего Лев. Конечно, если бы все решал только он, меня уже давно посадили бы на хлеб и воду в комнату с железной койкой. К счастью, есть еще и премьер-министр.

– Твой товарищ по оружию.

– Скажем так, у нас схожие взгляды на природу нынешнего конфликта и истинные намерения наших врагов. Мы с ним говорим на одном языке, и нам хорошо в компании друг друга. Он позволяет мне оставаться в игре, несмотря на все старания Льва как можно быстрее завернуть старика в погребальный саван.

– Это не игра, Ари. И игрой никогда не было.

– Не надо напоминать мне об этом, Габриель. Ты живешь в тихой и спокойной Европе, тогда как шахиды ежедневно взрывают себя на улицах Израиля.

– Я здесь не прохлаждаюсь. Я работаю.

– Прости, Габриель. Не хотел тебя обидеть. Просто сорвалось. Кстати, чем ты сейчас занимаешься?

– Тебе действительно интересно?

– Конечно. Иначе бы не спрашивал.

– Реставрирую алтарь работы Беллини в церкви Святого Захарии. Это одно из величайших сокровищ Венеции.

Шамрон добродушно улыбнулся.

– Хотелось бы посмотреть на старика, если бы он узнал, что его драгоценный алтарь восстанавливает какой-то еврейский мальчишка из долины Джезрил.

Он вдруг остановился и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы сдержать приступ кашля. Габриель слышал, как хрипит и клокочет у него в груди. Отдышавшись, Шамрон вытер платком губы. Увести бы его с холода, но как, ведь упрямый старик никогда не признается в слабости!

– Ты не будешь возражать, если мы зайдем куда-нибудь? – предложил Габриель. – Я простоял на лесах почти весь день, с восьми утра.

Шамрон выжал из себя слабую улыбку, прекрасно понимая, что его пытаются обмануть, но не стал возражать и повел Габриеля к булочной на краю площади. Там никого не было, кроме высокой девушки за прилавком. Не дожидаясь заказа, она подала гостям две чашки с горячим эспрессо, маленькие бутылочки с минеральной водой и тарелку булочек с корицей и орехами. Когда девушка наклонилась над столом, через плечо у нее упала прядь темных волос. Длинные руки пахли ванилью. Потом она набросила на плечи накидку цвета потемневшей бронзы и вышла на площадь, оставив посетителей одних.

– Я слушаю, – сказал Габриель.

– Так-то лучше. Обычно ты начинаешь с того, что орешь на меня и обвиняешь в том, что это я сломал тебе жизнь.

– Не сомневайся, дойдем и до этого.

– Тебе бы объединиться с моей дочерью.

– За этим дело не станет. Кстати, как она?

– По-прежнему живет в Австралии, на какой-то ферме, где выращивают цыплят – можешь себе представить? – и отказывается даже разговаривать со мной по телефону. – Старик достал еще одну сигарету и долго ее прикуривал. – Обижена и возмущена. Упрекает меня в том, что я никогда не заботился о ней. Не понимает, что я был занят. Надо же было кому-то защищать людей.

– Когда-нибудь она отойдет.

– Возможно, ты не заметил, но я скоро тоже отойду. – Шамрон откусил кусочек булочки и принялся медленно его пережевывать. – Как Анна?

– Думаю, у нее все в порядке. Мы пару месяцев не общались.

Шамрон опустил подбородок и неодобрительно посмотрел на собеседника поверх очков.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не разбил бедняжке сердце.

Габриель неспешно размешал сахар и отвел глаза, не выдержав пристального взгляда старого товарища. Анна Рольфе… Всемирно известная скрипачка и дочь преуспевающего швейцарского банкира по имени Август Рольфе. Год назад Габриель помог женщине выследить людей, убивших ее отца. Заодно ему пришлось раскрыть перед ней весьма неприятные обстоятельства, касавшиеся деятельности господина Рольфе в годы войны и появления у него замечательной коллекции картин импрессионистов и модернистов.

Ко всему прочему Габриель влюбился в темпераментную скрипачку. После завершения операции они уединились на ее вилле в горах Синтра, на западном побережье Португалии. Их отношения испортились, когда Габриель признался, что его преследует тень жены, Лии. Прогуливаясь с Анной по деревне, он иногда оборачивался, словно чувствовал на себе чей-то взгляд. Занимаясь с Анной любовью, ощущал присутствие в спальне другой женщины, молчаливой свидетельницы их утех. Получив приглашение Франческо Тьеполо поработать над реставрацией алтаря в церкви Святого Захарии, Габриель не колеблясь ответил согласием. Анна Рольфе не стала удерживать любовника.