Нельсон Демилль: При реках Вавилонских

Саламех на мгновение замешкался, но потом понял, что их интересует журнал, висящий у него на поясе. Он быстро отстегнул его и подал рабочему.

– Да. Да. Все в порядке. Все готово. Электрика. Гидравлика. Все проверено. Можно закрывать.

Клепальщики просмотрели журнал, поочередно кивая, потом стали готовить инструменты, заклепки и алюминиевые пластины. Некоторое время Саламех наблюдал за ними, потом, когда колени перестали дрожать, неуверенно спустился по лестнице и поспешил к проходной, чтобы отметить время ухода.

Заняв место в одном из дожидавшихся на стоянке автобусов, Нури Саламех молча наблюдал за другими рабочими, пившими вино прямо из бутылок. Вскоре машина медленно тронулась и покатила по дороге в Сен-Назер.

Сойдя с автобуса в центре города, Саламех долго шел по петляющим мощеным улицам к своей грязной, изобилующей тараканами квартирке, расположенной над булочной. Поприветствовав на арабском жену и четверых детей, Нури объявил, что ужин откладывается до его возвращения и что ему нужно выполнить некое важное поручение. Захватив стоявший на узкой и темной лестничной площадке велосипед, Нури вышел из подъезда и покатил к месту встречи. Путь его лежал к набережной, туда, где Луара встречается с водами Бискайского залива. Он ехал, тяжело выдыхая белый пар, растворявшийся в сыром, холодном воздухе. Покрышки следовало бы подкачать, и Нури то и дело чертыхался, когда колесо попадало на камень.

Людей и машин становилось все меньше и меньше, улицы погружались в темноту. Проехав по набережной, Нури оказался на пустынном берегу. Он не остановился, продолжая путь к тому месту, где находились громадные бетонные доки для подводных лодок, построенные немцами во время Второй мировой войны. Рассчитанные на то, чтобы выдержать силу взрыва авиационной бомбы, они поднимались из черной воды – серые, уродливые, со следами бомбежек. Последние лучи заходящего солнца освещали высокие, нависающие над доками заградительные боны.

Нури направил велосипед к старым, полуразвалившимся ступенькам, которые спускались к самой воде, затем, соскочив с велосипеда, спрятал его в прибрежных зарослях лавра. Потом осторожно прошел по скрипучим ступенькам.

У края воды Нури ступил на покрытую мхом и рачками подпорную стену и, стараясь не свалиться, прошел к одному из доков. В нос ему ударил запах дизельного масла и морской воды. Остановившись возле ржавой, едва держащейся на петлях двери, он отыскал на осклизлой бетонной стене полустершуюся надпись на немецком «Achtung!» и цифру 8.

Дверь с протяжным скрипом открылась, и Саламех переступил через едва заметный порог. Оказавшись внутри дока, он вначале не услышал ничего, кроме доносящегося снаружи плеска волн. Через оставленную приоткрытой дверь проникал лишь слабый свет горевших за рекой огней. Осторожно, проверяя каждый шаг, он двинулся вперед по напоминающему туннель доку. Воздух здесь был сырой, холодный и затхлый, и Саламеху отчаянно хотелось откашляться.

Неожиданно в лицо ему ударил яркий луч мощного фонарика, и Саламех заслонил глаза ладонью.

– Риш? – негромко позвал он. – Риш?

Ахмед Риш выключил фонарик и тихо заговорил по-арабски:

– Все сделано, Саламех?

В его устах это прозвучало не столько вопросом, сколько утверждением.

Нури не видел других людей, но ощущал их присутствие. Они стояли где-то рядом с ним в темноте, на этом же узком мостике.

– Да.

– Да, – повторил Риш, – да.

Теперь в его голосе отчетливо прозвучала нотка злорадства.

Саламех вспомнил темные глаза алжирца-клепальщика и глаза других алжирцев, весь день наблюдавших за ним с плохо скрытым сочувствием посвященных в тайну заговорщиков.

– Значит, проверка закончена? Хвост закроют сегодня?

Риш говорил с уверенностью человека, уже знающего ответы на свои вопросы.

– Да, сегодня.

– Ты поставил радио туда, куда было сказано, так? В верхнюю часть хвоста, поближе к наружной обшивке?

– Я прикрепил его к самой наружной обшивке, Ахмед.

– Хорошо. Антенна?

– Я ее вытащил.

– Соединение? Радио ведь будет подзаряжаться от аккумуляторов самолета?

Мысленно Саламех уже сотни раз отвечал на эти вопросы.

– Провод идет от хвостового аэронавигационного огня. Заметить его практически невозможно, даже если смотреть с близкого расстояния. Я подобрал провод того же цвета, зеленый. Радио никто не увидит, а если кто и увидит, то примет за какой-то прибор – на нем маркировка «Аэроспасиаль». Чтобы понять что к чему, нужен инженер-электрик. Рабочие его не найдут, а если и найдут, то ничего не заподозрят.